Стивен Эриксон - Дань псам

Она поглядела с удивлением.

Но ему не хотелось объясняться.

Над Гадробийскими Холмами Каллору удалось вытащить меч, как раз когда массивная голова дракона опустилась, раскрывая пасть. Клинок глубоко вошел в мягкое нёбо, миновав грудные кости. Солтейкен издал резкий, хриплый рев, и они упали наземь.

Сотрясение, треск сломанных костей. Верховный Король метнулся прочь, прыгая и виляя между росистых кочек. Затем выпрямился, обернувшись к дракону.

Тот менял форму. Орфанталь пытался встать, и на лице его читалось удивление. Рука сломана. Кровь хлещет из шеи. Казалось, он забыл про Каллора. Он повернулся в сторону дороги и медленно побрел туда.

Каллор смотрел вслед.

Орфанталь шагнул десять раз и упал на землю.

Кажется, это ночь создана для убийства Тисте Анди.

Плечи нестерпимо болели; глубокие колотые раны могли убить любого человека, но Каллор — не обычный человек. Великий Король уникален.

В жестокости, в упрямой воле к жизни.

Вокруг него словно пылает огненный горн злобы.

Он снова пошел к городу.

Заря наконец поборола ночь.

Каллор.

Куски распавшейся луны, каждый размером с континент, посылали в мир отраженный свет. Ткань Ночи, столь плотно окружившая город Черный Коралл, начала наконец-то рваться. Сеть, бывшая проявлением Куральд Галайна, слабела под натиском. Лучи прорывали ее; лунный свет омывал дома, купола, башни, стены и давным-давно мертвые сады, окруженные этими стенами. Серебристое сияние впитывалось в темные воды гавани, заставляя обитателей ее нырять в бездонные глубины.

Новый мир, юный мир. Столь неожиданный, столь преждевременный дождь смерти.

Эндест Силан ощущал каждый прорыв? скорчившись на мозаичном полу Великого Преддверия храма. Некогда он сдерживал воды, набегавшие на Отродье Луны. Намного, намного раньше он вел Лорда на последнюю, роковую встречу с самой Матерью. Он сжимал слабую руку умирающей Верховной Жрицы, разделяя жалкое знание: ее никто и ничто не ждет. Совсем никто и ничто. Он стоял — о боги! — так давно, взирая вниз, на окровавленные руки, на тело милой и доброй женщины, жены Андариста. Сквозь высокое окно сверкали золотом и киноварью огни умирающего Харкенаса.

Саэлен Гара из потерянных харкенасских лесов верили, будто Отец Свет создал луну как сладкое искушение, невинный дар Матери Тьме. Чтобы напоминала ей о его любви, сверкая на ночном небе. Но еще они верили, что луна — лишь оборотная сторона зловещего глаза Отца Света, и если бы кто-то смог подняться, перелететь обширное пространство, то открыл бы, что луна — просто линза, и поглядев сквозь нее, можно узреть мир, для которого она является солнцем. Сказитель Саэлен Гара мог ухмыльнуться и проделать руками странные движения. — Перспектива, — мог бы сказать он. — Видите? Мир меняется в зависимости от того, где вы стоите. Так выбирайте, дети мои, выбирайте и выбирайте, где вам встать…

«Где вам встать. Мир меняется.

Мир меняется».

Да, он сдержал море. Он заставил Отродье Луны сделать глубокий вдох — и не выдыхать долгие месяцы.

Но сейчас, ах, сейчас Лорд попросил его сдержать сам Свет.

Спасти не крепость, но город. Задержать не один вдох, но дыхание Куральд Галайна, Старшего Садка.

Но он стар, он не знал… не знал…

Встав в двадцати шагах, в нише, Верховная Жрица смотрела. Видела, как он сражается, как призывает последние резервы силы. Видела, как он медленно, неумолимо проигрывает.

И ничего не могла сделать.

Свет осаждал Тьму в небесах. Бог, влюбленный в гибель, осаждал дитя искупления; он мог использовать невинное дитя, чтобы захватить ослабленный остров Куральд Галайна, потребовать для себя Престол Тьмы.

«Ибо она отвернулась».

И против всего этого — древний годами, дряхлый ведун.

Как нечестно.

Время стало врагом. Но ведь — сказала она себе, горько улыбнувшись — время всегда было врагом.

Эндест Силан не способен заделывать каждую брешь. Она начала чувствовать вред, причиненный Ночи и всем Тисте Анди города. Он кажется болезнью, потерей внутреннего равновесия. Она сама слабеет.

«Все мы слабеем».

Старый, сломленный мужчина. Он слишком слаб, они знали это — все, кроме одного, от которого зависело всё. «Владыка Рейк, вера ослепила вас. Узрите его, стоящего на коленях — вот, Лорд, ваша фатальная ошибка.