Леонид Кудрявцев - Мир крыльев (авторский сборник)

Аристарх хотел ответить, но только скалил зубы.

Ветер пригнал тучу, и она пролилась дождем, и пустыня зазеленела. Все тянулось вверх, распускалось и цвело. Оставаться в стороне от этого было неудобно. Аристарх пророс.

Тоненький стебелек быстро вырос в огромное дерево. Почувствовав свою силу, Аристарх выдрал корни из почвы и отправился гулять. Сколько можно стоять столбом? Так недолго и забыть, для чего ты предназначен.

Утром он шел на восток, к обеду на север, после обеда на запад и к вечеру на юг. И так — день за днем.

Весело перепрыгивая через ручьи, распугивая сновавших под прозрачной пленкой воды ихтиозавров и плезиозавров, он штурмовал горные вершины и, радостно напевая приветственные гимны, прыгал в пропасти, плавно опускаясь в горные реки, принимавшие его в свои холодные объятья. Вероятно, им хотелось, чтобы он остался, но Аристарх решительно карабкался по отвесным стенам и снова пускался в путь. На восток! На север! На запад! На юг!

Вскоре он уже шел по узкой тропинке, которая постепенно превратилась в дорогу. Самое приятное было в том, что она предугадывала каждый его шаг, поспешно сворачивая в нужную ему сторону.

И тогда он понял нехитрую истину: «Главное — идти». И шел, хорошо понимая, что лишь достигнув цели сможет понять, чем она является.

До цели оставалось совсем немного (все признаки говорили об этом), когда дорогу ему загородил хитроватый мужичок и после небольшого разговора срубил Аристарха под корень. Потом отделил лишние ветки, распилил ствол и поколол его на дрова. Ветки использовал на колья для виноградных лоз, дровами стал топить печь, а листья и мелкие веточки остались на земле гнить. Дрова сгорели и превратились в дым и золу. Колья поддерживали виноградную лозу. Листья и веточки стали перегноем, который был удобрен золой. Дым унес ветер. Виноград созрел. Мужичок его собрал и превратил в вино. А перегной был вспахан и засеян пшеницей.

Ветер летал по свету, вино бродило в бочке, пшеница созрела. Ее собрали и смололи в муку.

Однажды мужичок испек из муки хлеб, откупорил бочку, налил вино в стакан и сел на скамеечку перед домом. Он сделал вдох, и та часть Аристарха, которую носил ветер, попала в его легкие и осела там. Потом он откусил хлеб, и другая часть Аристарха вошла в его желудок. Потом он выпил вино и приобрел последнюю часть Аристарха.

Так он и сидел на лавочке, дышал, пил вино, ел хлеб и постепенно становился Аристархом. Пока не почувствовал, что он и есть Аристарх…

Аристарх открыл глаза и увидел краба, который собирал в кучу грязную посуду. Неподалеку лежал Крокен, неловко разбросав копыта, громко всхрапывая и пуская сонную слюну. Вдруг он проснулся, застонал и, схватив краба, засунул его себе под голову и затих. Краб что–то яростно шипел, таращил глаза, но двинуться с места не мог и в скором времени успокоился.

Ноги Лешего торчали из ближайших кустов. Газировщик стоял прямой и строгий, полыхая в лучах заходящего солнца всеми хромированными частями. И только приоткрытая дверца размеренно колыхалась.

— Ну, вот и все, — сказал Аристарх, проваливаясь в сон…

Стена тумана. Она колыхалась, словно пытаясь нарушить границы своих владений. Иногда туман прореживался метра на два, и тогда можно было угадать там, в его глубинах, какое–то смутное движение. И, кроме того, из тумана слышались звуки: щелканье, скрип, протяжные стоны, заунывный вой.

— Что, мы туда пойдем? — спросил Крокен.

Аристарх кивнул.

— А вдруг там что–нибудь страшное?

Аристарх пожал плечами.

Леший, который сидел рядом, неопределенно хмыкнул и, сорвав травинку, стал разрывать ее на части.

— То, что сказал Газировщик, — правда? — спросил Крокен Лешего.

— Это ты про что?

— Ну, про наше прошлое.

— А–а–а… Про прошлое… Понимаешь, это его версия. Что именно тогда случилось — неизвестно. Каждый строит догадки на основе того, что знает. Мне, например, кажется, что ничего этого не было. Просто, лет пятнадцать назад в атмосферу из космического пространства попали какие–то вещества, которые вызвали изменения в нашей психике. Говоря проще, тот мир, о котором вы так много говорите, — не существовал никогда. А воспоминания, с которыми вы так носитесь, продукт массового гипноза или галлюцинации… Именно так…

— Ну, ты хватил… — сказал Аристарх, поправляя лямки вещевого мешка.

— Не обязательно. Подумай, ведь никто не может вспомнить точных подробностей статичного мира. Каждый представляет его по–своему. Где же статичность? Разве это не доказательство?