Леонид Кудрявцев - Мир крыльев (авторский сборник)

Поначалу они относились друг к другу несколько настороженно, но постепенно все вошло в норму. Вообще–то, домовой был очень застенчив и попадался на глаза редко, но иногда ясными летними ночами они с Мироном сидели на крыльце до зари, и домовой подробно и увлекательно рассказывал про свою жизнь, про город, про хозяина квартиры, где он жил, про то, что хозяин умел делать слова и однажды даже выиграл приз «красивой жизни», и еще…

А забот становилось все больше. Как назло, на свалке завелась ржавая плесень. Ну прямо какое–то наказание. Куда ни посмотришь, абсолютно везде так и кишели прыткие рыжие пятна. На второй день Мирона осенило, и он приспособился ловить их сачком для бабочек. Дело пошло на лад. Но даже несмотря на это, недели две он приходил домой поздно ночью чуть живой от усталости. Домовой и Хрюндик молча раздевали, кормили и укладывали спать. А утром он наскоро умывался и, схватив сачок, убегал на свалку.

В день, когда с плесенью было покончено, Мирон пришел домой раньше обычного и с наслаждением отоспался. А рано утром, выйдя во двор, подобрал с земли желтый лист и, повертев его в руке, понял, что лето кончилось.

Но пока еще было тепло. Только ночи стали звездными–звездными, прозрачными до нереальности. И если лечь на землю и поглядеть вверх, в черное с жемчужными крапинками небо, и смотреть в него долго и внимательно, то можно было дождаться того момента, когда вдруг почувствуешь, что летишь к этой черноте… ближе… ближе… еще ближе.

А днем нежаркие солнечные лучи неторопливо и со знанием дела одевали леса и поля в красное и оранжевое. Пролетавшие журавли предвещали грядущие морозы, и даже время, казалось, текло лениво и задумчиво.

Именно в один из таких дней Мирон поссорился со степным ветром.

Причиной послужила разбитая чашка. Но за степным ветром уже числилась чертова уйма уничтоженной посуды, а капля — камень точит. Разглядывая разноцветные черепки, Мирон не сдержался и сказал ветру, что это свинство. Он думает — так легко найти хорошую чашку или тарелку? Как же! Поди поищи! А эта так и вовсе была из дорогого сервиза.

Ветер, понятное дело, обиделся и улетел, забрав с собой запах травы и цветов. Сейчас же потянуло свалкой, и от этого настроение у Мирона испортилось еще больше. Мысль, что сегодня первая ночь дороги миров, уже не радовала.

Он надел старенькие джинсы, клетчатую рубашку, пригладил длинные седые волосы и вышел во двор.

Смеркалось. Хрюндик заготавливал дрова. Еще вчера он натаскал разбитых табуретов, шкафов, диванов и теперь азартно рубил все это на куски. Увидев Мирона, он опустил топор на землю и, обнажив в усмешке желтые клыки, спросил:

— Надолго? Может, проводить?

— Да нет, не надо, — сказал Мирон и пошел к калитке в глухом двухметровом заборе.

Свалка начиналась метрах в двадцати. Там громоздились кучи мусора, из которых торчали покореженные автомобили, мотки ржавой колючей проволоки и разломанная мебель. Во многих местах все это было залито чем–то трудноопределимым, гниющим, похожим на белые, дурно пахнущие сопли.

«А ведь когда–то здесь был обыкновенный лес», — подумал Мирон. По крыше его избушки скакали белки. Туманными рассветами, бывало, приходили лоси, но, почувствовав запах человека, возвращались обратно в лес, бесшумно переставляя длинные ноги и настороженно оглядываясь.

А потом город оказался рядом. В лесу поселились шум транспорта, ауканье грибников и грохот ружейных выстрелов, дым костра и пьяный смех. И ничего нельзя было поделать. Да и уйти он никак не мог. Потому что должность у него такая — охранять дорогу миров.

Мирону оставалось только надеяться на лучшее, на какую–нибудь счастливую случайность.

Но лучше не становилось. Город надвигался, и настал день, когда неподалеку от избушки Мирона появилась первая дурно пахнущая куча. Он долго стоял возле нее, с ужасом глядя на мерзость, которая растекалась по траве, отравляя окружающий воздух тошнотворными запахами, и в ярости сжимал кулаки, так что хрустели костяшки пальцев.

Однако и тут ничего сделать было нельзя. Мусорные кучи росли, и Мирон как–то незаметно стал для всех окружающих смотрителем одной из городских свалок.

Как известно, человек привыкает ко всему. И он постепенно привык к противному запаху, научился управляться с водителями «камаров», которые норовили вывалить свой груз куда попало, лишь бы от него поскорее избавиться.

В конце концов жизнь более или менее вошла в колею. Но тут на свалке поселились алканавты.