Роджер Желязны - Рука Оберона

— Козырь, Корвин. Будь так добр, — сказал Рэндом.

То, как он произнес это, заставило меня помешкать. Возникло ощущение, что каким-то образом он сыграл на опережение в чем-то важном, ощущение чего мне было вовсе не по душе.

— Я для тебя уже поласкал старого урода и ради общего дела пустил себе кровь. Не тяни, дай сюда.

Я вручил Рэндому карту, и беспокойство мое усилилось, стоило ему взять Козырь в руку и нахмурить брови. Может, я поглупел? Или ночь в Тир-на Ног’т тормозит мыслительные процессы? Почему…

Рэндом разразился руганью: вереница богохульств, не превзойденная никем из встретившихся мне в моей долгой военной карьере.

Затем:

— В чем дело? — сказал я. — Не понял.

— Кровь Янтаря, — в конце концов выдавил он. — Кто бы это ни был, они сначала прошли Образ. Затем они встали там, в центре, и связались с ним через этот Козырь. Когда он откликнулся и возник прочный контакт, они пырнули его ножом. Его кровь потекла на Образ, стирая ту часть рисунка, так же как и моя здесь.

Рэндом молчал, несколько раз глубоко и резко вздохнув.

— Попахивает ритуалом, — сказал я.

— К черту ритуалы! — сказал он. — К черту их всех! Один из них умрет, Корвин. Я намерен его убить… или ее.

— Я по-прежнему не…

— Я — дурак, — сказал Рэндом, — что не понял сразу. Смотри! Смотри внимательнее!

Он ткнул в меня разорванным Козырем. Я всмотрелся.

И по-прежнему ничего не увидел.

— Теперь смотри на меня! — сказал Рэндом. — Взгляни на меня!

Я так и сделал. Потом снова посмотрел на карту.

И тут сообразил, что он имел в виду.

— Для него я никогда не был ничем, кроме шепота жизни во тьме. Но они убивали моего сына, — сказал Рэндом. — Это — портрет Мартина.

Стоя у поврежденного Образа и разглядывая лицо человека, который мог быть, а мог и не быть сыном Рэндома, который, может, умер, а может, и не умер от ножевой раны, нанесенной из Образа, я отвернулся и мысленно сделал гигантский прыжок назад, чтобы еще раз проиграть события, которые привели меня в эту точку необычного откровения. Не так давно я узнал столь много нового, что события последних нескольких лет остались, казалось, совсем в другой жизни, не той, в которой я жил сейчас. Последние дела и много чего прочего, что оказалось вовлечено в эту историю, опять перетасовали все понимание расклада.

Я понятия не имел о своем имени, когда очнулся в Гринвуде — частной больнице в северной части штата Нью-Йорк, где провел две абсолютно пустые недели, последовавшие за аварией. И лишь недавно поведали мне, что авария была организована моим братом Блейсом и произошла сразу же после моего побега из Портеровской больницы в Олбэни. Я выудил эту историю из своего брата Брэнда, который, собственно, и засадил меня в Портеровскую по подложному психиатрическому свидетельству. В Портеровской я несколько дней подвергался электрошоковой терапии; результаты были сомнительны, но, по-видимому, вызвали возвращение некоторых воспоминаний. Скорее всего, это так напугало Блейса, что он предпринял покушение на мою жизнь, прострелив парочку шин моего автомобиля на крутом повороте дороги у озера. Это стоило бы мне жизни, не держись Брэнд на шаг позади Блейса, чтобы подстраховать свое капиталовложение — то есть меня. Брэнд сказал, что брякнул копам, выудил меня из озера и оказал первую помощь, пока не прибыла подмога. Но вскоре Брэнда пленили бывшие партнеры — Блейс и наша сестричка Фиона, — которые поместили его в охраняемую башню в мире, расположенном далеко в Тени.

Существовали две политические клики, замышлявшие и контрзамышлявшие посягательства на трон, оттаптывавшие друг другу пятки, дышавшие в затылок и делавшие друг другу любые гадости, что могли прийти им в голову. Наш брат Эрик, подпираемый братьями Джулиэном и Кэйном, готовился взять трон, долгое время вакантный из-за необъяснимого отсутствия нашего отца Оберона. Необъяснимого для Эрика, Джулиана и Кэйна, само собой. Для другой группировки, включающей Блейса, Фиону и — в прошлом — Брэнда, оно необъяснимым не было, потому что именно они и были виновны в отсутствии Папы. Именно они, сговорившись, и затеяли интригу, чтобы открыть Блейсу дорогу к трону. Но Брэнд допустил тактическую ошибку, попытавшись заручиться поддержкой Кэйна в игре за трон, а Кэйн решил, что лучше сторговаться с Эриком. Это поставило Брэнда под плотный надзор, но не открыло личности его партнеров. Примерно в это же время Блейс с Фионой решили задействовать против Эрика своих тайных союзников. Брэнд заколебался, испугавшись мощи призванных сил, и в результате был отвергнут Блейсом и Фионой. Затем, со всей сворой преследователей на хвосте, он решил полностью нарушить равновесие сил путешествием на тень Земля, где столетия назад меня бросил умирать Эрик. К тому времени Эрик уже знал, что я все-таки не умер, но страдаю тотальной амнезией [7] Амнезия — нарушение памяти при различных заболеваниях или травмах головного мозга, при котором невозможно воспроизведение событий, понятий или переживаний за определенный период времени. При тотальной амнезии человек, естественно, не помнит вообще ничего. — которая, в общем, ни в чем не уступала смерти, — и послал сестрицу Флори наблюдать за мной, надеясь этим и ограничиться. Уже потом Брэнд рассказал мне, как добился, чтобы меня поместили в Портеровскую с целью восстановления памяти: как подготовительной операции для моего возвращения в Янтарь.