Роджер Желязны - Рука Оберона

— Пока что, — сказал я.

— Внизу нечто вроде расселины в скалах.

Я наклонился вперед. Справа, на уровне овальной равнины, темнел вход в пещеру. Располагался он так, что был скрыт от любого, кто занимал позицию выше по склону.

— Мы пройдем довольно-таки близко от него, — сказал я.

— …быстро, осторожно и бесшумно, — добавил Рэндом, вытаскивая клинок.

Я вынул из ножен Грейсвандир [3] Грейсвандир (Grayswandir) — имя меча может означать как Серого Лебедя, в которого, по преданию, воплощались серые ангелы, так и Серое Заклятие. Серебряные мечи принадлежали магам, использовавшим их для колдовства, для уничтожения оборотней и прочей нечисти, а также и по прямому назначению. В тексте имя Грейсвандир употребляется в женском роде, потому что по традиции всем мечам присваивались женские имена. , а одним поворотом выше и позади меня Ганелон потянул из ножен свое оружие.

Мы не поехали мимо расселины, а еще раз свернули налево, прежде чем приблизиться к ней. Тем не менее мы продолжали двигаться футах в десяти-пятнадцати от входа, и я учуял неприятный запах, который идентифицировать не сумел. Наши жеребцы, должно быть, справились с задачкой лучше или по натуре были пессимистами, потому что они принялись прядать ушами, раздувать ноздри и издавать тревожные звуки, выворачиваясь из уздечек. Но они успокоились, как только мы повернули и снова двинулись прочь. И рецидивов не было, пока мы не добрались до конца спуска и не начали приближаться к поврежденному Образу. Подойти близко лошади отказались.

Рэндом спешился. Он подошел к краю рисунка, остановился и осмотрелся. Спустя некоторое время он, не оглядываясь, заговорил.

— Из того, что мы знаем, — сказал он, — следует, что повреждение было намеренным.

— Похоже, что следует, — сказал я.

— Столь же очевидно, что нас привели сюда не без причины.

— Я бы сказал именно так.

— Тогда не требуется большого воображения, чтобы заключить: цель нашего пребывания здесь — определить, как был поврежден Образ и что можно сделать для починки.

— Возможно. И каков диагноз?

— Пока никакого.

Рэндом двинулся направо по периметру рисунка, туда, где начинался затушеванный участок. Я сунул клинок обратно в ножны и приготовился спешиться. Ганелон вытянул руку и взял меня за плечо.

— Сам справлюсь… — начал я.

Но:

— Корвин, — сказал он, игнорируя мои слова, — там, похоже, что-то есть… ближе к центру Образа. И это не похоже на часть его…

— Где?

Ганелон указал, а я проследил за его жестом.

Ближе к центру располагался посторонний предмет. Палка? Камень? Обрывок бумаги?.. Издалека разобрать было невозможно.

— Вижу, — сказал я.

Мы спешились и направились к Рэндому, который уже сидел на корточках, изучая затертость.

— Ганелон что-то обнаружил по курсу на центр, — сказал я.

Рэндом кивнул.

— Я заметил, — отозвался он. — Просто пытаюсь решить, какой из способов рассмотреть все как следует наилучший. Я не испытываю счастья от мысли прогуляться по поврежденному Образу. С другой стороны, интересно, какие напасти навлеку на себя, если рискну пройти наискосок через почерневший сектор. Как думаешь?

— Пройти через то, что осталось от Образа, потребует времени, — сказал я, — если сопротивление хоть приблизительно равно домашней версии. К тому же нас учили, что сбиться с Образа — смерть… а состояние дел вынудит покинуть его, стоит добраться до кляксы. С другой стороны, как ты говоришь, ступив на черное, можно насторожить врагов. Так что…

— Так что ни один из вас ничего не хочет делать, — прервал Ганелон. — Я пошел.

Не дожидаясь наших криков, он с разбега прыгнул на черный участок, рысью промчался к центру, сделав паузу, достаточно длительную, чтобы подобрать какой-то небольшой предмет, и повернул назад.

Мгновением позже он уже стоял перед нами.

— Рискованно, — сказал Рэндом.

Ганелон кивнул.

— Но вы бы и сейчас продолжали обсуждение проблемы, если бы я не занялся делом. — Он протянул к нам руку. — Ну, и что мы с этим будем делать?

Ганелон держал кинжал. На него был наколот прямоугольник запачканной игральной карты. Я взял его.

— Похоже на Козырь, — сказал Рэндом.

— Да.

Я высвободил карту, разгладил разорванные края. Человек, на которого я смотрел, был полузнаком… в том смысле, конечно, что наполовину он был чужим.