Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

Жаль, Амори не узнает, как злоупотребляет служебным положением то ли запасной летописец летописец, то ли просто зек с правом переписки. Моррест не льстил себе, заключение будет пожизненным. Впрочем, еще не вечер: вдруг его казнят вместе с Эвинной? С момента пленения он не знал, что происходит на воле, что сталось с любимой. Не подлежало сомнению одно: она в руках Амори, и только от королевского милосердия зависит, будет ли она жить. Милосердие, хм. Моррест усмехнулся. Милосердный Амори - как горячий лед. Хорошо смеется тот, кто стреляет первым.

Шорох шагов Моррест раньше, чем обычно. Амори всегда приходил в одно и то же время, в сопровождении четырех вооруженных амбалов. Тоже одних и тех же, Моррест стал их даже узнавать. Но поскольку они всегда молчали, как рыбы, именовать их приходилось Первым, Вторым, Третьим и Четвертым. Амори садился в уютное кресло, телохранители выстраивались полукругом сзади, и король начинал рассказывать. Иногда еще приходил тот же служка, что приносил еду и уносил "ночную вазу", а порой еще прибирался. Но появляясь вместе с королем, служка нес необходимые Морресту документы. Ночью слуга все уносил.

Но сейчас явно шел один человек. Слуга? Но сейчас не время. Или время? Солнечного света Моррест не видел уже давно, писал при свете ярких ламп, и мог определять время только по бурчанию в животе.

И опять не сходится. У слуги другая походка, это Моррест уже усвоил. А тут - уверенный шаг человека, привыкшего ни от кого не зависеть. Король решил прийти один? Очень мило с его стороны. Может быть, хочет пожаловаться на Клотильду, х-хе?

Дверь распахнулась, и на пороге оказался Михалыч собственной персоной. С последнего свидания бороду прибило сединой, видно, не одни радости ему выпали. Но в остальном он был прежним: спокойным, целеустремленным, аккуратным. Настоящий мастер, стоящий, как минимум, полка.

- Михалыч, как тебя пропустили? - изумился Моррест.

- Тише, парень. Я тут нелегально, да и вообще все меняется.

- Рассказывай, - потребовал Моррест. - Мне ничего не говорят и не выпускают.

- Долго рассказывать, а времени нет. Ты знаешь, что Ирмину с Аргардом схватили?

Моррест почувствовал себя так, будто его ударили поддых. Что Амори сделает с Ирминой, которая в самый последний момент увела из-под носа сына Эвинны? А с самим Аргардом? Ведь для всех, кроме немногих посвященных и догадывающихся, Аргард - прямой наследник императорского трона.

Ну и что, что Кард отрекся от престола - Эвинна-то не отреклась. Обвини ее во всех смертных грехах хоть сто раз, для сколенцев она останется императрицей, человеком-знаменем. А в мире, где человек не может существовать вне рода, племени и касты, сын - суть продолжение родителей. Амори можно понять: король не может себе представить, что сын не пойдет по стопам матери и отца. И уже неважно, кто этот отец: Кард или кто-то из офицеров Эвинны. Важно, что он попытается взять власть в Сколене и изгнать алков. И при известном везении...

Амори спасает потом и кровью созданную державу от новых потрясений. Тут пойдешь на что угодно. Хоть на убийство женщины и ребенка.

- Что с ними сделают?

- Скорее всего, прикончат по-тихому. Это Эвинну сожгут с помпой, на виду у всех. Герольды уже огласили приговор. Тогда его последней проблемой станет ее сын.

- Погоди, Эвинну казнят? Когда?

- Завтра, парень. А ты думал, она отделается условно-досрочным?

Моррест тупо помотал головой, спрашивать о новостях враз расхотелось. Может быть, сейчас, в свою последнюю ночь, она вспоминает, как они любили друг друга во дворце? Может быть, даже шепчет его имя перед тем, как покинуть этот мир. А что в это время делает он? Пишет летопись усмирения Сколена по заказу Амори? Ест? Спит? Испражняется? Будто издалека, до Морреста долетели слова:

- Алки сожгут ее живьем, на площади, как Жанну д`Арк. Весь гарнизон будет охранять эшафот. А ее сына и его воспитательницу, наверное, отравят или как-нибудь еще убьют в тюрьме. Видимо, их кто-то выдал, слишком быстро алки справились. Мы должны помочь ее сыну. Кроме нас - некому.

- Мы?!

- Ну да. Мы все-таки русские люди - единственные в этом мире. Должны друг другу помогать... как у нас дома - кавказцы. А мне уже ничего не страшно. Мастерские на Баргена останутся, парень справится, даром что шестнадцать лет. Золотая голова, в основные планы я его посвятил, а Амори таким мастером жертвовать не будет: ему нужна гарантия, что завод не развалится. Особенно теперь, когда там в год по десять пушек делают, по три сотни винтовок, да еще гранаты по образцу твоей бомбы... Значит, парень сможет отстоять и сестру, и сына моего. А вот на твоих родных он точно попробует оттоптаться. Сын Эвинны - живое знамя, а как подрастет, еще и готовый кровник. Так что кроме нас им действительно помочь некому.