Юрий Шинкаренко - На Овечьей улице

…Очередь шла, шла, шла. Молчаливая, азартно ждущая чего-то, крикливая, счастливая от неожиданного поворота колеса фортуны. От множества сходных лиц у волшебника зарябило в глазах. От сходных желаний стало скучновато. У него просили американские джинсы, мотоциклы «Ява», записи модных ансамблей, юный коллекционер попросил автограф. Вновь подошла очередь восьмиклассника с математической внешностью. Он пожелал, чтобы каждое из семи желаний исполняло еще по семь желаний. Многие требовали, чтобы школа выдала им отличную характеристику, взывали устроить их в институт. Промелькнуло несколько бабок, заинтересованных слухом о сметане. Снова выплыл математический мальчик, горячечно высчитывая количество желаний…

Сотни ног выбили на пустыре возле киоска всю траву. Вдавленные в землю ромашки тускло смотрели в небо своими бельмами..

Возле киоска случилась ссора.

— Да стоял я здесь! Честное слово, стоял! Я за кирпичами ходил. Мне к окошку без них не дотянуться, — оправдывался худенький четвероклассник, как жевательную резинку, растягивая слова.

Волшебник глянул на мальчишку и улыбнулся.

— Мотай, мотай отсюда! — хором возмущались восьмиклассники.

— Кто там? — заинтересовался конец очереди.

— Ихтиозавр приплелся! Сейчас опять будет оригинальностью своей давить!

— Ихтиозавр! Ты еще копошишься? Тебе ведь когда сказано было, чудаки давным-давно вымерли. Не в моде они сейчас.

— Гоните его в шею! Время только тянет!

— Тише! — вдруг впервые за весь день крикнул волшебник и тихо спросил: — Что тебе, мальчик?

«Ихтиозавр» поставил на землю кирпичи и взгромоздился на них. Тонкая шея и большая голова возникли над прилавком. У мальчишки был неправильный прикус, и верхняя челюсть выпячивалась немного вперед. Вдобавок зрачки его чертовски огромных глаз не отличались однотонностью: левый зеленел, как у кошки, а правый, как море, светился синькой.

— Чего тебе? — ласково повторил волшебник.

— Мне… надо… большую… и красивую… радугу!

Ни одно желание волшебник не выполнял с такой готовностью. Он взмахнул рукавом, но мальчишка остановил его.

— Но мне надо не простую радугу! Ее я и так дождусь. А можно ночную радугу?

Волшебник закрыл глаза. Наверное, пытался представить себе радугу в ночи.

Потом сказал:

— Подожди! Я сейчас.

Он вытащил из-под прилавка лист бумаги, нацарапал на нем: «Ушел смотреть ночную радугу. Наверное, не вернусь». Прикрепил лист к витрине и вышел из киоска.

И они неторопливо побрели по Овечьей улице. Неторопливо — потому что фиолетовый хитон с черными блестками путался под ногами волшебника и не давал спешить. Они уходили, и сумерки сгущались за их спинами.

Скоро стало темно, как ночью. Небо покрылось сыпью белых звезд. И тогда в высоте вспыхнула радуга. От горизонта до горизонта! Она была такой сочной и такой живой, что многие люди на земле подняли к небу головы.

…Когда же ночь растаяла, в посветлевшем небе еще долго висели разноцветные обрывки радуги.