Феликс Эльдемуров - Тропа Исполинов

Хотя, с другой стороны, местечко для укрытия было неплохое. Костёр, разведенный в этой естественной впадине, был практически не виден из города. Рядом, на песке росло немало всякого кустарника, а неподалеку, на берегу, можно было без труда разжиться плавником - чтобы не заботиться о дровах, и не одну ночь.

Болтали, что если ровно в полночь в костёр пролить последовательно кровь, масло, вино и молоко, то из пламени выйдет сама великая Удана и исполнит любое твоё желание. Только вот незадача, за исполнение желания придется расплачиваться годами твоей собственной жизни, и чем оно будет больше, тем меньше останется тебе гостить на этом свете...

Тинч бывал здесь часто. И не то, что он не бывал суеверен - бывал. И не то, чтобы не очень-то верил в Бога - верил и молился, часто втайне, стесняясь отца. И не то, чтобы не слыхал о тех вещах, что происходят с попавшим сюда человеком - разумеется, слышал.

Просто ему, подобно Пекасу, всегда и всё хотелось посмотреть своими глазами, пощупать руками, услышать ушами. А встретиться один на один с легендарной великаншей, что перехитрила самого Какотиса, а потом победила в бою великого Ночного Воина... - ну как можно было отказаться от такой встречи!

В котловине от костра тепло - сюда почти не задувает ветер. Здесь есть на что присесть и на чем полежать. И вообще, здесь уютно. Он вообще с некоторых пор стал замечать, что ему было спокойнее находиться в тех местах, что почему-то слывут вредными или опасными. "Не сиди на пороге!" - а ему было лучше именно сидеть на пороге. "Не сиди на углу стола!" - а Тинча прямо-таки притягивал этот треклятый угол!

Эту ночь он решил провести не в сарае и не в сырой дроковой чаще Гнилой Лужи. Идти на маяк он тоже поостёрегся - далеко, и мало ли кто может попасться по дороге. Потому он прихватил с собой котомку с картошкой, кое-что из добытой снеди и, едва спустилась ночь, пришёл к заклятому месту.

Сегодня в Ступне Грена Какотиса кто-то был! И этот кто-то разжёг костер. И даже, как разглядел Тинч, когда приблизился, незваный пришелец расположился на том самом месте, где любил отдыхать Тинч. Здесь уступ скалы образовывал удобное сиденье с каменной спинкой. Костер уютно обогревал ноги, а сидеть или даже лежать на каменном ложе, куда можно подстелить доски, спрятанные заранее в расщелине скалы, совсем не холодно.

Зайдя со спины, Тинч рассмотрел широкоплечую фигуру, навершие длинного посоха, голову в капюшоне...

Инта каммарас, да ведь это тот самый "дядька"!

- Я занял твое место, Тинчес? - неожиданно звучно и отчетливо спросил незнакомец. - Такова моя роль - занять твое место.

Всё это он проговорил не оборачиваясь, странным образом зная, кто именно находится у него за спиной.

- А я тебя жду, - продолжал незнакомец. - Углей наготовил для твоей картошки.

Была ни была, решил Тинч. Хотя, если честно сказать, ноги слушались его в эту минуту с большим трудом, и вообще желали бы повернуть прочь, и как можно быстрее.

Он прошёл к костру и, сбросив наземь котомку, протянул руки к огню.

- Вы правы, - ответил он. - Зовут меня действительно Тинчес, а в этой суме - картошка. Правда, я не возьму в толк, как вы всё это угадали. Вы что же, фокусник?

С этими словами он, пересиливая себя, решился-таки заглянуть под капюшон незнакомца.

Нет, он увидел отнюдь не голый череп с чернеющими глазницами. И отнюдь не клыкастая физиономия упыря предстала его взору.

Уловив его взгляд, незнакомец сбросил капюшон. Перед Тинчем открылось широкое, красноватое от весеннего загара лицо, обрамленное львиной гривой волос. Большие мохнатые брови крутыми изгибами уходили к вискам. Ясные серые глаза смотрели из-под них с усмешкой, но по-доброму. Незнакомец пригладил ладонью в перчатке усы и бороду, и сказал так:

- Я пришёл за тобой, Тинчес. Твоё убежище возле дома нынче утром нашли солдаты. Обитать в Гнилой Луже... это, согласись, не самое лучшее из жилищ. Здесь, у костра, хорошо, но и костёр когда-нибудь погаснет. Потому я предлагаю тебе перебраться к нам, на маяк.

- Почему я должен вам верить? Кто вы такой?

- Ты можешь называть меня Акана - что означает "Меч". Ты можешь называть меня Ашман, что когда-то означало "Камень". Ты можешь называть меня Эргрен - что означает "Уставший от собственной силы". Ты можешь именовать меня Гаймартан, "Бессмертный" - как самого первого из живших на Земле людей. Ты можешь звать меня Таргрек - что означает "Отшельник" и как зовется книга, что ты постоянно носишь с собой. Наконец, ты можешь называть меня своим собственным именем - ибо кто есть встреченный нами, как не часть нас самих, а значит - и мы сами? Не так ли, о премудрый Тинчи?