Питер Дэвид - Сэр Невпопад из Ниоткуда

Меандр снова усмехнулся.

– В этом, дитя, и состоит одно из восхитительных преимуществ безумия – прослыв умалишённым, ты можешь совершать поступки, которые другие, нормальные люди считают лишёнными смысла, невероятными, нелогичными... Сумасшедшие вольны в своих решениях, они делают что хотят, без оглядки на мнение окружающих. Попробуй как-нибудь сама повести себя подобным образом. Уверен, тебе понравится. – Он прерывисто вздохнул. – Представь себе, на свете так много людей, которые никогда не отваживаются делать то, что им действительно по вкусу... Не бери с них пример. – Кивнув принцессе, его величество соизволил переключить внимание на меня: – Юная, нежная, трепетная любовь. То, что питает к тебе плетельщица... и принцесса... То, что испытываешь ты сам по отношению к самому себе... А возможно, и к одной из них... Или к обеим. Не знаю... Да, скорей всего, мне об этом и не доведётся узнать. Но ведь чем-то всё это должно закончиться. В любом случае мало кому, кроме меня, известно, чего стоит просто выжить в этом мире. Не погибнуть. Не дать своей душе исторгнуться в вечность прежде срока. И ты тоже, юный оруженосец, наделён этим знанием. Я это по глазам твоим вижу. Как и ты – по моим. В любом случае я тебе желаю одного – пусть судьба будет к тебе милосердней, чем к Старому Дедушке Холу. И вообще, если разобраться, сердце у меня не такое уж и холодное, как думают некоторые...

Он повернулся к нам спиной и быстро зашагал прочь. А я, сам не свой от волнения и страха, крикнул ему вслед:

– Откуда эти шрамы у вас на лице?

Он остановился и, оглянувшись, смерил меня холодным, пронизывающим взглядом:

– Не помню.

– Неужели позабыли?

Он помотал головой:

– Всякий день... стирает из памяти то, что случилось накануне. Ни завтра, ни вчера для меня не существуют. Повсюду снег, один только снег, который падает впереди и позади меня огромными хлопьями и заметает всё окрест. И я бреду сквозь этот снег, сам не ведая куда. Я мало что помню о своей жизни с тех пор, как... услыхал историю Старого Дедушки Хола. Она вытеснила из моего сознания память обо всём остальном. И сколько бы я ни пытался забыть эту легенду, слова её звучат в моей душе всё громче, всё отчётливей... Я решил поделиться ею с вами. Надеялся, что она тогда покинет наконец мою память и переселится в ваши воспоминания. Но увы... Похоже, зря на это рассчитывал. Она, эта страшная сказка, пребудет со мной вечно. Есть вещи, которые навсегда остаются с тобой, сколько бы ты ни бродил по белу свету.

И с этими словами человек, который, возможно, был убийцей моей матери, вложил свой длинный меч в ножны и быстрым шагом направился к лесу. Над верхушками деревьев зашумел ветер, и, клянусь вам, его порывы показались мне в тот момент не чем иным, как раскатами хохота злых северных божеств.

Всё случилось в точности так, как предсказал Безумный Меандр: в скором времени воины, которых Кореолис обманом выпроводил из форта, возвратились назад – с видом сконфуженным и виноватым. Многие принялись бить себя в грудь, заверяя Рунсибела, что не имеют ничего общего с предателем, что тот их попросту одурачил, что они не могли ослушаться приказа столь авторитетного военачальника, которого сам король облёк своим доверием. И прочее в том же духе. Признаюсь вам, я с жадной радостью и не без тайного самодовольства ловил каждое их слово.

Но приятней всего было ненароком взглядывать на Морнингстара, на его растерянную физиономию. Я не без злорадства припомнил, как он и его приятели хвастались передо мной достижениями и славой своих наставников рыцарей, с какой издёвкой отзывались они о покойном Умбреже и заодно обо мне, его оруженосце. Вот пусть-ка и он теперь обо всём этом вспомнит. Бедняга Умбреж просто корчил из себя идиота, и над ним потешались господа рыцари, а я, находясь на службе у идиота, сделался объектом насмешек юнцов, равных мне по званию, – Морнингстара и прочих. Это было ужасно досадно, это меня злило и угнетало, но никакими особенными неприятностями не грозило. Что же до Булата, то нынче красавчик угодил в куда более скверное положение, потому как его патрон оказался гнусным предателем, врагом короны, перебежчиком. Морнингстара король непременно заподозрит в соучастии и запросто может обезглавить под горячую руку, не потрудившись выяснить, в самом ли деле Булат состоял в заговоре.

Именно этот вопрос, кстати говоря, и поднял Рунсибел, когда все возвратившиеся рыцари и оруженосцы один за другим предстали перед ним, прося прощения за свою вынужденную отлучку и принося заверения в своей нерушимой верности Истерии и престолу. Король милостиво принял их извинения, и все они заметно повеселели. Когда же очередь дошла до Морнингстара, его величество сурово сдвинул брови, а шут, выскочив на середину приёмной, начал кривляться и подпрыгивать на месте.