Дмитрий Воронин - Гавань Семи Ветров

Списки тех, кому предстояло завтра сразу после отъезда нового хозяина выйти на свободу, Денис просмотрел бегло, поглядывая только на выдвигаемое в отношении узника обвинение. В большинстве случаев в соответствующей графе книги, куда Игнасиус ранее скрупулезно записывал все, что следовало помнить о том или ином заключенном, значилось невразумительное «повеление господина барона». На вопрос, чем было вызвано это повеление в отношении того или иного человека, бывший главный тюремщик лишь пожал плечами.

— Его светлость редко изволили посвящать нас, слуг его, в мысли свои. А поелику дело любое первое всего учета должного и контроля требует, не счел я возможным вовсе без примечания сиих пленников оставить, а потому так и написал в учетной книге. Ибо ежели однажды поинтересуется…

Денис, не дожидаясь окончания тирады, подмахнул список, далее не читая. Правда, одно из имен показалось ему смутно знакомым… вроде бы он где-то слышал его, но было это очень давно. Если бы он имел время и желание, может, и вспомнил бы, при каких обстоятельствах коснулось его ушей имя Дорха дер Лидена… но в тот момент у Жарова была куча иных проблем:

… принять присягу у дружины…

… принять отчет о состоянии казны у прежнего эконома…

… выбрать наиболее подходящую камеру для прежнего эконома. По настоятельному совету Игнасиуса (все ж таки знаток) — одну из тех, что с крысами…

… разобрать пару неотложных дел, вынесенных на баронский суд…

… убедить Таяну, что уж этот день точно последний и завтра с утра они непременно отправятся в путь, а потому комоды и диваны разносить вдребезги пока не стоит…

… почтить своим участием церемонию помещения бренных останков его светлости Жинаса ди’Флура и еще более бренных — его светлости Берга ди’Флура в семейную усыпальницу (теперь ведь оба они стали в какой-то мере его, Жарова, родственниками)…

… принять двух напыщенных господ из соседних уделов, не замедливших прибыть с уверениями о совершеннейшем почтении…

… хотя бы малость протрезветь после означенного приема…

… и подписать эту чертову бумагу.

Жаров еще раз присмотрелся к поставленной в самом низу пергамента подписи, убедился, что изображение немного двоится, и решил, что это все же не следствие плохо заточенного пера. Затем с чувством исполненного долга откинулся на спинку кресла и блаженно потянулся. Судя по стрелочке на клепсидре времени было часа три ночи. Завтра с утра — в дорогу, и если ему дорого здоровье, то не следует уговаривать Таяну порождать с отъездом еще день. Значит, следует воспользоваться шансом хоть немного поспать.

— Надеюсь, это все?

— Да, господин барон. — Судя по тяжелому вздоху, в заботливо составленном Игнасиусом списке оставалось еще немало совершенно неотложных и исключительно важных дел, которые никак не могли разрешиться ко всеобщему удовлетворению без его, Дениса, личного участия.

— Вот и славно. — Вздохов и намеков Жаров решил не замечать. Да и вряд ли смог бы — язык заплетался, в голове все порядком перепуталось, а мысли стали ватными и тяжелыми, двигаясь с трудом и окончательно запутывая в стремительно ныряющем в пучину сна мозге все события этого немыслимо долгого дня. — Вот… и слав… но…

— Сопроводить господина барона в спальню?

Но господин барон уже крепко спал, утонув в кресле и явно не желая совершать лишних движений в сторону спальни, какой бы удобной и комфортной она ни была. Впрочем, и самому Игнасиусу не раз в прошлом приходилось засыпать прямо здесь, в библиотеке, в одном из таких кресел… а потому он не стал настаивать, встал, заботливо укрыл нового хозяина мягким шерстяным пледом, подбросил в камин еще несколько поленьев и тихо вышел, аккуратно притворив за собою дверь.

— Может, ты соизволишь открыть глаза?

Недовольный голос вырвал Дениса из какого-то замечательного видения. Вернее, он предполагал, что оно замечательное, поскольку не помнил ни единого образа. Помнил только раздражение, которое сопровождало выход из сна.

Он открыл глаза, дернулся — и понял, что сон все еще продолжается. Знакомое уже ощущение — тело совершенно не подчиняется разуму, только слух, глаза… и голос, наверное. Стоит проверить.

— Оракул, это снова вы?

— Сообразительный мальчик. — Обычно приятный голос Дерека дер Сана был теперь резок и до краев наполнен сарказмом. — А почему сообразительности мальчику не хватило поторопиться, как я, помнится, просил?