Дмитрий Воронин - Гавань Семи Ветров

— Я прошу вас, леди, — он отвесил в сторону Таяны легкий поклон, — если это не будет слишком затруднительным…

Она поняла. Лицо девушки скривилось от явно рвущегося наружу неудовольствия, но она сдержалась. Денис видел, каких трудов ей это стоило, и мысленно похвалил волшебницу. Сейчас их маленькой группе меньше всего нужны размолвки… хотя сам намеревался при первом же удобном случае сказать Тернеру пару отнюдь не ласковых слов.

— Надеюсь, это именно огненное погребение, а не желание скрыть следы преступления, — прошептала она, хотя было очевидно, что тьер с его феноменальным чутьем услышит каждое слово. А затем, громко и торжественно, обратилась к мертвому: — Спи. Твой бой закончен. Ты был силен, но искал слабейших. Ты был умелым, но убивал беззащитных. Ты плохо жил, но умер с честью. Ты не воин и не имеешь права на последнее пристанище, но я дарую тебе огненное погребение. Спи. Пусть никто не потревожит твой покой.

С пальцев волшебницы сорвался огненный шар и ударил в цель. Взвихрилось пламя — а когда оно опало, лишь куча пепла да изуродованные жаром до неузнаваемости металлические части оружия и сбруи свидетельствовали о том, что здесь еще совсем недавно лежало тело.

А еще спустя несколько секунд внезапно поднявшийся ветер — то ли прихоть матушки-природы, то ли опять магическое воздействие Таяны — разметал пепел по земле.

В путь двинулись молча. Девушка явно была в плохом настроении, Денис тоже чувствовал себя подавленным. И даже поведение Тернера несколько изменилось — теперь он постоянно был настороже, все время к чему-то прислушиваясь и время от времени бросая взгляды на дорогу за спинами путников.

И только когда черное пятно копоти, явственно выделявшееся на белом снегу, скрылось за очередным поворотом тракта, Тэй не выдержала и взорвалась.

— Ну почему, покарай тебя Эрнис, ты его убил?

Тернер как будто не ожидал подобного вопроса. А потому его удивление выглядело вполне искренним.

— Он напал на нас, леди… и, если вспомните, и на вас тоже.

— Я знаю, знаю… — От рвущегося наружу гнева она сильно покраснела и, Денис вынужден был это признать, стала в этот момент еще красивее, чем обычно. — И если бы ты убил его в бою… но безоружного! Слабого! Лежащего у твоих ног! Беспомощного!!!

— Я не вижу разницы. — Теперь в голосе хищника слышалось раздражение, однако Таяна, раздираемая на части возмущением, не была склонна что-либо замечать. — Я не вижу разницы в том, как убить врага. Это не благородный поединок. Это война, волшебница, которую объявили нам.

— Тебе!

— Нам, нравится тебе это или нет, девчонка! Да, я перебил тех недоносков, что посмели поднять на меня руку. Я убил их всех, и тех, кто пытался сопротивляться, и тех, кто просил пощады. Что, неприятно слышать? В Тирланте больше нет ночных воинов, ни одного. Я убил всех — мужчин, женщин… и детей тоже. Сорняк надо выжигать с корнем, иначе он возродится. Я тысячу лет живу войной, волшебница. Я знаю, что это такое.

— Детей???

Жаров схватил Таяну за руку, пытаясь остановить ее. Он уже понял, что сейчас произойдет, — и последствия этого было страшно даже представить. Но разъяренная женщина уже не контролировала себя. Вырвав пальцы из ладони Дениса, она, чуть наклонившись в седле, с размаху залепила Тернеру пощечину.

— Убийца! Негодяй!

Тернер дернулся, как будто бы не узкая женская ладонь, а стальная рыцарская перчатка нанесла удар. Несколько секунд он внимательно смотрел на волшебницу, а потом, ни слова не говоря, повернул скакуна и, с силой впечатав шпоры в чешуйчатые бока зверя, послал его в неуклюжий, но быстрый галоп. И, ни разу не обернувшись, умчался назад, туда, откуда пришел за ними молодой убийца, даже смертью своей сумевший внести разлад в их еще недавно казавшуюся сплоченной команду.

— Что ты натворила? — тихо спросил Денис.

С момента исчезновения Тернера, больше похожего на бегство, прошло около получаса, и это были первые слова, сказанные с тех пор.

Волшебница повернулась к Жарову и процедила сквозь зубы, не пытаясь скрывать злость:

— Если человек подонок, то он должен об этом знать.

— Я не о том, — вздохнул он. — Тэй, я очень прошу тебя, постарайся выслушать меня внимательно. Ты судишь о людях слишком скоро, на уровне одних только эмоций. Так нельзя… подожди, я же просил тебя выслушать.

Таяна, явно намеревавшаяся выпалить что-то очень нелицеприятное, подавилась фразой. А Жаров продолжал говорить — спокойно, веско, в надежде, что его слова пробьются сквозь пелену гнева.