Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима

- Ты просто жалок! - бывший инфант не мог больше сдерживать бешенство, годами разъедавшее его душу, как щелочь, и достигшее сейчас своего апогея. В состоянии этого невиданного аффекта он осмелился даже перейти на "ты", обращаясь к лорду. - Ты должен был умереть, но не лишиться чести. Это была бы достойная смерть, и я гордился бы тобой вместо того, чтобы ненавидеть и презирать! О, как был бы ты велик... но ты не решился на это. Все эти годы ты продолжал позорить высокое звание лорда-защитника. И вот до чего дошло: очередной фаворит принуждает правителя бежать из собственного города, как вора! Как и сам я бежал когда-то... Должно быть, он и вправду знает свое дело, коли ему удалось одурачить самого лорда Ледума, коему нет равных в вероломстве и цинизме! Который, как известно, не остановился даже перед убийством матери своих детей...

- Да как ты смеешь, щенок! - рявкнул маг, разом прервав поток оскорблений, готовых вот-вот скатиться на уровень площадной брани. - Замолчи. Я любил Лидию... и Эмму. Их обеих. Я не хотел быть к ним жестоким.

- Это ложь! - почти взвизгнул гончар, окончательно потеряв контроль над собой. - Ты без жалости убил их!

Лицо Эрика исказилось от ненависти и гнева. Он снова шагнул вперед и, повинуясь порыву неуправляемой ярости, наотмашь ударил лорда по лицу. Тот с трудом удержался на ногах, а из уголка губ выплеснулась узкая струйка крови, - нечеловеческой, отливающей золотом крови.

Чуткий глаз сильфа уловил, что лорд с легкостью мог уклониться от удара. Более того, тело его уже начало обманное движение, которое должно было окончиться прыжком и нацеленным прямо в горло гончара ударом. Но лорд Эдвард сознательно остановил этот рефлекторный разворот и принял пощечину. Себастьян невольно задумался. Что это было: разум или всё-таки сердце? Холодный расчет или внезапное проявление смирения и любви? Понимание того, что в таком состоянии сразу с двумя вооруженными противниками всё равно не справиться или нежелание вцепляться в горло своего сыну, их общему с Лидией сыну? Ведь Эрик в этом случае неминуемо был бы убит. На краткий миг отведя лезвие для замаха руки он совершил роковую ошибку: для стража этого было более, чем достаточно для броска. Смертоносного броска. Даже Серафим не успел бы его спасти. Спасти чисто теоретически, ведь он обещал гончару не вмешиваться. А "не вмешиваться" - это значит не помогать никому, не так ли? А значит, на долю сильфа выпало стать только свидетелем этой семейной драмы, где очень сложно было определить, кто прав, кто виноват. И отчего-то очень не хотелось ему становиться свидетелем нового убийства, но похоже, всё шло к тому.

А Эрик, кажется, даже не понял, как рисковал. Внезапно инфант успокоился и замолчал, сосредоточенно разглядывая ладонь, на которой, как на палитре, осталась царственная кровь. В глазах его что-то поменялось. Похоже, гончар сам не ожидал от себя настолько эмоционального поступка, опустошившего его, разом лишившего сил. Разве это поведение, достойное благородного человека? Разве таким представлял он себя, к такому стремился? Все эти годы воспитывая свой дух в мыслях о мести, разве такого итога он ожидал?!

Тяжело задышав, в смятении отер он дрожащие пальцы об одежду. Какой позор! Поднять руку на раненого, безоружного человека, к тому же спасающегося бегством. Поднять руку на своего лорда, которому приносил присягу. И наконец, поднять руку на родного отца, чья кровь течет в его жилах. И хоть бы это был прямой честный удар, которым не зазорно обменяться мужчинам! Так нет же - он позволил себе пощечину, оплеуху, ударил, как бьют людей низкого происхождения или женщин. Какими бы благими побуждениями он ни руководствовался, но объяснений, а тем более оправданий этому злодеянию просто не существовало. Он собирался вершить справедливость, возомнил себя вправе мстить... а на деле, чем лучше оказались его моральные качества? Кто он такой, чтобы демонстративно принимать позу судии? Кто он такой, что осмелился порицать собственного отца, что вменяет ему в вину преступления незапамятной давности? О Изначальный, мечтая убить его все эти годы, он лишь разрушил свою собственную жизнь...

Как прежде внимательно, лорд Эдвард наблюдал за меняющимся выражением лица своего сына. Глаза его сузились.

- Прости, Эрик, но у меня нет времени ждать, - в голосе мага появился металл. - У тебя же, напротив, его было более чем довольно, чтобы разобраться в своих тонких душевных терзаниях. Убей меня сию же минуту - или поди прочь с дороги. Пришел час решиться на что-то. Час, которого ты ждал, бездействуя, страдая и жалея себя, целых двадцать лет.