Наталья Любимова - Седьмая тень

Он шел по темному коридору туда, откуда недавно прилетела его душа. Его била мелкая дрожь, в голове пульсировала дикая боль, тошнота подкатывала к самому горлу, он боялся, потому что не знал, что его ждет там, в конце этого коридора…

Он все время думал, почему это произошло именно с ним, почему именно в этот день, а не в какой-нибудь другой, почему именно так, а не по-другому. Ведь он часто бывал и в других более опасных ситуациях, и умудрялся выкручиваться. Как будто кто-то незримый хранил его от бед, не давал ему умереть раньше назначенного срока. А теперь этот срок пришел, и этот кто-то незримый отвернулся от него, не помог, а может, не захотел больше спасать?..

Кто он теперь? Дух? Призрак? А ведь самое интересное, он никогда об этом не задумывался, да и не верил в «жизнь после смерти», так это кажется, называется? И что ему делать дальше, в этой «другой жизни», он не имел ни малейшего представления.

Когда он летел поэтому же коридору в прошлый раз, впереди был свет, и уверенность, что его ждет радость и покой. Сейчас все было наоборот. И теперь он не летел, а шел, можно сказать на ощупь, словно пробираясь сквозь хлам коммунальной квартиры. И даже ощущал этот терпкий, густой запах чужих жизней.

Куда он должен идти? Зачем?..

Он до сих пор не мог понять, что случилось с ним, и куда он отправлен теперь.

Он не видел там ничего, кроме слепящего света и белых теней, слышал их голоса, но не понимал смысла их слов. Да, честно говоря, он и не вслушивался в них. Ему казалось, что они обращаются не к нему, а просто разговаривают между собой.

И вот голос, глубокий, ясный, уверенно произнес, словно вынес приговор:

– Назначаешься ее тенью.

Почему-то в этот момент он осознал, что эти слова относились именно к нему.

– Найди ее, и будь рядом, пока не получишь знак, – приказал голос.

Дальше все в его мозгу затуманилось, он силился разобрать еще что-то, но не мог этого сделать. Обрывки фраз, древняя латынь, звуки музыки, голубой огонь, блики какого-то озера…

Когда его сознание немного упорядочилось, он попытался сделать выводы:

«Первое – он умер.

Второе – его назначили каким-то «ее духом», нет, – «тенью».

Третье – он должен ее найти и быть рядом.

Четвертое – он должен получить какой-то знак.

Пятое – ему показали отрывки фильма, (или это был не фильм?), но зачем, он не знал».

На этом ход его мыслей прекратился, и как только он сделал это умозаключение, сразу оказался в этом коридоре, с мыслью, что надо идти назад.

Он в очередной раз наткнулся на какое-то препятствие, имеющее цилиндрическую форму. «Может титан для воды», – мелькнула мысль (ему очень хотелось пить).

«Странно», – подумал он. «Если я тень, – значит, у меня нет тела, почему же я испытываю дискомфорт, натыкаюсь на предметы, думаю, вижу, слышу. А может быть я жив? Почему тогда меня назначили чьей-то тенью, ведь тень не может быть материальной?»

Сейчас ему хотелось лечь, закрыть глаза, уснуть, а проснувшись, ощутить, что это всего лишь дурной сон.

Но он знал, что это не сон, он знал, что все происходит именно с ним, и он должен сделать что-то, чтобы обрести покой и радость по другую сторону коридора.

Как долго она об этом мечтала, и как часто ей снился сон, что этого никогда с ней не случиться. В этих тревожных снах она теряла паспорт и ее не допускали на экзамен, а когда она спрашивала можно ли прийти завтра, отвечали – «нет! Набора больше не будет»; или давали экзаменационный билет, в котором она не могла разобрать ни одного слова, и тогда она просила подсказать ей, хотя бы на каком языке составлен этот билет, и слышала в ответ: – «посмотрите на нее, она даже вопрос прочесть не в состоянии». В такие моменты она просыпалась в холодном поту, сердце ее бешено колотилось, и казалось, что сейчас оно выскочит из груди. Положив на него ладонь, она начинала его уговаривать успокоиться, объясняя ему, что это всего лишь сон. После таких кошмаров, она обкладывала себя учебниками, и с остервенением повторяла формулы, решала химические уравнения, зубрила биологию, учила латынь.

Это была ее единственная возможность вырваться из ненавистного интерната и начать новую жизнь. Со временем обзавестись своей комнатой, а еще лучше отдельной квартирой. Где она будет совсем одна, никто не будет ей мешать читать, где она будет неспешно пить чай с малиновым вареньем, мечтать или философствовать на разные житейские темы. А еще, непременно, она разведет на окне фиалки и герань, повесит на окошко в кухне кружевные занавески и в тон им покроет стол скатертью. А еще у нее будет пушистый, рыжий кот с зелеными глазами, он обязательно должен быть большим и ленивым. А когда она будет приходить с работы усталая, но счастливая, он должен будет встречать ее, тереться у ног и весело мурлыкать. Но все это будет в другой жизни, в которую она так стремиться попасть.