Запах солнца

Марк развернулся к замершему в центре угрюмой массы вампиру. Взгляд его не сильно изменился - он всё так же недолюбливал избранника сестры, но этот мерзкий упырь был единственным, кто мог её сейчас спасти.

Тихонько заскрипела проеденная пламенем крыша, отозвались хрупаньем стены. Огонь ревел и стонал, заглушая ворчание захмелевшей от страха и ненависти толпы. Вильмар подавил плотоядную улыбку - чёртовы людишки, как бы подлы они не были, они оставались всего лишь людишками: бесполезными, но иногда просто незаменимыми в некоторых вопросах.

-И-эх!

Перехваченный за горло церковник перестал гнусавить свои молитвы и позорно заверещал, когда его без раскрутки запустили в облизанную пламенем дверь. Затрещали вышибаемые телом доски, захрустели человеческие кости. Ничего, полежишь немного, оклемаешься, если, конечно, любящая паства за пятки вытянет. Вильмар брезгливо перешагнул стонущего святошу и скрылся в огне, безошибочно ориентируясь на слабый стук знакомого сердца.

Всё было хорошо, всё было замечательно - Полина была без сознания и не наглоталась дыма. Она не обожгла себе и без того больные лёгкие. Она не испугалась огня. Она...

Добрые соседи не отключили ненавистную ведьму, они просто перебили ей ноги, чтобы она не могла уползти, и зашвырнули в дом, который потом с лёгким сердцем и подожгли. А сознание она потеряла сама - от боли.

-Полина...

-Ты здесь какого забыл, сморчок?!

Мальчишка опустился на колени и тихонько бессильно заплакал. Лицо его здорово напоминало отбивную, правая перебитая рука безвольно болталась вдоль тела, из разодранной на боку рубашонки радовала вампирий глаз аккуратная уже подпухшая дырочка - след от рогатины. Блин, возись теперь с ним.

Над головой в предсмертной агонии задрожала крыша.

-Вил...

-А?

Тихонько крякнула несущая балка.

-Можно мне... с вами?

Насколько же всё-таки эти смертные чокнутые, раз сами просятся в компанию к проклятому отверженному миром упырю?

-Договорились, мелкий извращенец...

Нет времени, совсем нет времени. До окна целых три шага - огромная непреодолимая пропасть. И всего секунда до...

Не было целой секунды - крыша обрушилась в то же мгновение. Завыло, затрещало, заухало, застонало на все голоса. Изрыгая проклятия на дурную башку недоросля, вампир шлёпнулся сверху на двух дорогих ему людей, чувствуя, как начинает плавиться кожа в тех местах, где она касалась перепачканной святой водой одежды.

Домишко сложился карточным домиком, напоследок выплюнув облако горячей золы. Люди ещё какое-то время побегали, растаскивая забор и заливая горящий вокруг лачуги сушняк. И на зорьке разошлись.

-Мне действительно не больно.

-А я тебе действительно верю. Вот только лубки мы снимать ещё не будем, хорошо?

-Вил, я хочу увидеть подснежники.

-И ты меня этой дурацкой кличкой зовёшь?! Что я вам, собака?

Нет, не собака, хуже - человек! Ну, не совсем, конечно же, но с тех пор, как перестал пить кровь, слабая незнакомая сущность, каждый день требующая еды и отдыха, выбралась наружу. Ещё не совсем человек, уже не совсем вампир, он сам не знал, как к себе относиться, поэтому просто переключился на больную Полину и её навязчивого братца.

-Я хочу на улицу.

-А я на улицу не хочу - там сыро и снег тает. Ещё сосулька на голову упадёт, б-рр.

-Ну, Ви-ил...

Тихий вздох.

-Ладно, я тебя на руках отнесу, хорошо?

-А где Марк?

-Я засадил его руку разрабатывать, у него пальцы ещё толком не гнутся.

-Ты дал ему в руки оружие?!

-Зачем? Пергамент и графит - пускай рисует, у него, кажется, неплохо получается. Заодно и пальцы окрепнут. Ну так что, спускаемся в сад?

-Знаешь, я, наверно, немного посплю. Ничего?

-Ничего. А когда ты проснёшься, я отнесу тебя на поляну, где цветут крокусы.

-Вильмар...

-Что?

-Я говорила, что очень тебя люблю?

Пальцы осторожно касаются пышущей жаром щеки. Сухой надрывный кашель. Вспышка кроваво-солнечного запаха. Всё глуше стучит сердце. Всё надрывней бежит по венам кровь. Всё отчётливей шелестят обожжённые прошлой осенью лёгкие.

Ничего так и не изменилось в жизни - паук упорно продолжает зашторивать окно, и солнце упрямо всходит на востоке каждое утро. И когда-нибудь, очень скоро, вампир опять останется один, и опять будет бесконечно шнырять по лесу в поиске чего-нибудь необычного, удивительного.

За стеной тихонько заскрипел графит, и злой мальчишеский голос сам себе тихо пообещал подсыпать одному упырю сегодня в постель дохлых тараканов. Подумал, и сначала решил показать кровососу свой рисунок. Когда он перестал бояться вампира? Когда это мнение вампира стало для него важно? Когда это вампиру стало интересно, что же там накарябал этот надоедливый человечек? Удивительно...