Стивен Эриксон - Увечный бог

Скрипач одернул себя, поглядел еще раз на Колотуна и Ходунка. - Берегите его, - шепнул он.

Они кивнули.

А Вискиджек прошел мимо. - Пора уходить.

Колотун в свою очередь коснулся скрипки. Ходунок присел и сделал так же.

Все трое скрылись за краем кургана.

Миг спустя Скрипач услышал конские копыта, но в сумраке не смог увидеть, как уезжают друзья.

Рядом с Котиллионом раздался голос: - Отлично сделано.

Покровитель ассасинов взглянул на ножи, что были еще в руках. - Не люблю проигрышей. Никогда не любил, Темный Трон.

- Тогда, - хихикнула смутная форма рядом, - мы еще не совсем закончили, да?

- А. ты знаешь.

- Разумеется. И, пусть тебя это потрясет, одобряю.

Котиллион удивленно повернулся к нему: - Так и знал. В этом тебе тоже есть сердце.

- Не будь идиотом. Я просто люблю... симметрию.

Они одновременно поглядели на курган, но призраки уже пропали.

Темный Трон постучал тростью по земле. - Среди богов, - сказал он, - кто ненавидит нас сильнее всего? Как думаешь?

- Смею полагать, те, что выжили.

- Но мы ведь еще не закончили.

Котиллион кивком указал на курган: - Они были чем-то... Правильно?

- С ними мы завоевали империю.

- Иногда сомневаюсь, что нужно было ее отдавать.

- Кровавый идеалист. Нам нужно был отойти. Рано или поздно - сколько ты ни вложил в свое дело - нужно отвернуться и уйти.

- Значит, мы..?

И боги ушли тающими на рассвете тенями.

Тук Младший ожидал, сидя на коне примерно посередине между строем Мертвой Стражи и Вискиджеком, Колотуном и Ходунком. Он видел вдалеке фигуры, собравшиеся на вершине кривого кургана. Потом трое призрачных всадников вернулись.

Вискиджек натянул поводья.

Развернул коня, чтобы в последний раз поглядеть на курган.

Тук сказал: - Там остались люди из вашего взвода, сэр.

- Моя жизнь был щедро вознаграждена. Пора, - добавил Вискиджек, поворачивая скакуна. Искоса глянул на Тука. - Готов, Сжигатель Мостов?

Они поскакали бок о бок.

Тук метнул Вискиджеку удивленный взгляд. - Но я не...

- Разговорчики, солдат?

Онемевший Тук помотал головой.

"Боги подлые, я это сделал".

В сверкающем небе высоко над равниной Гу'Ралл парил в воздушных течениях, почти не шевеля крыльями. Ассасин Ши'гел изучал нижний мир. Десятки драконьих трупов усеяли окрестности кургана, а на запад - насколько могли видеть глаза Гу"Ралла - вела замощенная трупами Элайнтов дорога смерти шириной почти в лигу. Там были сотни и сотни.

Ши'гел пытался представить величину страданий Отатараловой Драконицы. Однако вскипавшие в нем соки угрожали душевному контролю.

"Я еще слышу отзвук ее боли.

Как может жизнь оказаться столь дерзкой, столь упрямой перед лицом бешеной злобы? Корабас, ты свилась ныне в пещере, подарке умирающего божества, ты лелеешь раны и тоску, ты сложила крылья, словно стараясь отгородиться от мира? Ты хранишь ненависть и злость, осадившие тебя в немногие мгновения свободы?

Ты снова одинока, Корабас?

Если бы приближение не убивало меня - я мог бы помочь тебе в кровавых небесах, на смертью мощеной дороге. Я присоединился бы к тебе сейчас. Чтобы положить конец одиночеству.

Но все, что я могу - кружить в небе. Над теми, что призвали тебя, что сражались за свободу бога и спасение твоей жизни.

Их я тоже не понимаю.

Люди много чему могут научить К'чайн Че'малле.

Я, Гу'Ралл, Ассасин Ши'гел из Блуждающего Гнезда Ганф'ен, смирен увиденным. Это чувство, столь новое и странное, наполняет меня сладчайшим соком.

Я не знал..."

Положив последний камень в продолговатую груду, Икарий стряхнул пыль с ладоней и медленно встал.

Аблала глядел на воителя. Релата сидела неподалеку. Тот подошел к краю холма, поднял еще один камень и послал катиться вниз по склону. Потом оглянулся на могильник, взглянул на Аблалу. Утро выдалось солнечным, но на востоке громоздились тучи, ветер нес обещание дождя.

- Ты все рассказал, друг?

Аблала кивнул.

Икарий утер струящиеся слезы - он долго рыдал над могилой. Но теперь лицо уже не искажено горем. Он пуст. Потерян. - Аблала, я - только я? - Он сделал непонятный жест. - Все мы - только мы и не более?

Тартенал пожал плечами: - Я Аблала Сани и всегда им был. Ничего другого не знаю. Никогда не знал.

Икарий снова смотрел на могилу. - Он меня защищал.

- Да.

- Но я не знаю, кто он!

Аблала снова пожал плечами. Нет позора в том, чтобы оплакивать незнакомца. Аблала сам так много раз делал. Он опустил руку, взял черепок, поглядел на небесно-голубую глину. - Красиво, - пробормотал он, пряча осколок в пояс.