Любовь Романова - Дети пустоты. Пройти по краю

– Ну, здравствуй, Кирилл! – сказал старичок, подойдя ближе. – Прости мне мою зависть, но ты все тот же. Не изменился.

– Ну, здравствуй, Герберт! – ответил Морок ему в тон. – Не завидуй. В долгой жизни достаточно минусов.

Два человека обнялись.

– Как ты без Франчески? – Кирилл Михайлович заглянул в голубые глаза Привратника.

– Как во сне. Три года пустого сна под названием «одиночество». Я не думал, что переживу ее.

– Прости.

– Да ничего.

– Спасибо, что впустил нас первыми. Есть время оглядеться, пока не нагрянула свора.

– Как всегда, Кирилл, как всегда.

Морок взял Привратника под руку, и они, точно два близких друга или отец с сыном, направились к воде. Море плескалось в нескольких десятков метров от того места, куда выпустила Кирилла с парой его подчиненных невидимая дверь, открытая Гербертом.

Отчего-то люди, никогда не бывавшие в Венеции, думают, что вода в ее каналах грязная и затхлая. Это не так. На самом деле она светлая, чуть белесая, с запахом соли, ветра и влажного дерева. Ее аромат проникает в легкие, едва нога путешественника касается земли самого удивительного города на свете. Наполняет грудь радостью и делает мысли легкими, точно парашютики одуванчиков.

Только потом, спустя несколько часов, путешественник замечает неладное. В окнах домов не трепещут занавески, не мелькают силуэты жильцов, не зажигается свет. Если посмотреть под правильным углом, то обнаруживаешь, что в зданиях нет потолочных перекрытий. Это пустые коробки. Фасады. Декорации.

Венеция – город-мертвец. Кладбище, по которому бродят толпы туристов. Шумных, веселых, пьяных, ничего не знающих ни о великих доджах, ни о тех славных временах, когда сама Византия склоняла голову перед Королевой Адриатики.

Так называли Венецию.

Это было очень давно.

И все же в момент знакомства город кажется хрустальным шаром. Блестящей елочной игрушкой. Вечным праздником под безмятежно-голубым небом.

Возле причала покачивались черные гондолы. Волны били их в просмоленные бока, заставляли толкаться, словно покупательниц на рождественской распродаже. Вокруг не было ни души. Набережная, обычно полная людей, сейчас лежала совершенно пустой. В дубль-пространстве не встречалось созданий из плоти и крови. Только фантомы. Вроде стаи голубей, растаявшей над площадью.

– Я знаю, что должно сегодня произойти, – сказал Герберт, шагая рядом с Кириллом. Старик говорил без акцента, хотя русский не был ему родным. Привратник выучил его уже после того, как получил ключи от дубль-пространства. – Край снова на пороге войны? Кто же метит на твое место?

– Его зовут Марат. Он возглавляет фратрию Людей ветра.

– Крылан. Это значит, одна из инорас получит преимущество перед остальными. Конец равновесию. Ты ведь не допустишь этого?

– Только если моя дочь…

– У тебя есть дочь?

– Да, Герберт, представь себе.

– И что она должна сделать?

– Спасти заложников в Чехии. Я жду от нее сообщения. Как только оно придет, мои руки будут развязаны. И я…

– И ты не позволишь крылану заодно заменить и Привратника. То есть меня.

– Да, думаю, Марат планирует вручить ключи своему человеку – Лиону.

– Художнику?

– Да. Но я не дам тебя в обиду.

Старик засмеялся. Сухо, отрывисто. Звук вышел похожим на кашель выхлопной трубы старого автомобиля.

– В обиду? Не дашь в обиду? Да я каждое утро молю бога, чтобы отправиться к любимой Франческе. Избавиться от этих чертовых ключей и стать свободным. Ты представляешь, что значит жить на кладбище? Ночью я слышу звуки похорон – это дома провожают в последний путь кого-то из своих. Кирилл, ты знаешь, что они умирают? Стены все еще стоят, крыша держится, ставни скрипят, а здания нет. Оно погибло! И душа его отлетела!

– Знаю. Мне рассказывал прежний Привратник, – Кирилл покосился на Герберта. На морщинистых щеках старика проступил румянец – паутинка из красных ниточек лопнувших сосудов. – Дело в ключах, Герберт. С ними начинаешь видеть и слышать странное.

– Это точно, – улыбнулся Привратник. – Больше всего меня забавляют тени. Здесь, в Венеции, они ведут особую жизнь. Однажды я смотрел на карнавальное шествие. Маски, костюмы, музыка, спиртное – как обычно. А потом перевел взгляд на тени, которые отбрасывала толпа. Они сражались на мечах. Рубили головы, сбивали друг друга с ног, вспарывали животы. Жуткая картина! Или вот вчера у меня под окнами целовалась влюбленная парочка. Прямо на улице. Им было плевать на древнюю развалину, следившую за ними с балкона. Хотя сама парочка меня не интересовала. Я разглядывал ее тени. Ты только представь, они ссорились. Тень девицы залепила тени парня добрую оплеуху, а потом двинула коленом в пах. Чудеса!