Владимир Корн - Энстадская бездна

Мне тоже не очень хотелось возвращаться, но без риска заработать можно только поденщиной, да и то гроши.

— Возвращаемся, — заявил я. — Но только после того, как господин Аднер спустится в трюм, и на всякий случай осмотрит л'хассы с приводами. Вернемся хотя бы для того, чтобы булыжники свои забрать — фартовые они.

— Ха-ха-ха! — в голос рассмеялся Риас Кастел, единственный, кто по достоинству оценил мою шутку. — Булыжники! Позвольте мне один себе забрать — под голову класть буду, вместо подушки, чтобы фарт никогда не покидал. Жаль, что на шею повесить не удастся — тяжеловато получится.

* * *

Гвенаэль Джори оказался неправ: гора ящиков и тюков на земле возле открытого люка в трюм 'Небесного странника' все росла и росла. Вероятно, альвендийцы только начали погрузку, когда мы напали на них, потому что строение в форме куба, сложенное из огромных каменных плит, оказалось заполнено почти доверху.

Наконец, все мы собрались перед огромной кучей и молчали. Энди Ансельм заговорил первым:

— Капитан, когда делить будем? Сразу или по прибытию в Монтосел?

Я махнул рукой: без разницы, как посчитаете нужным.

Тут слово взял Риас Кастел:

— Приятно чувствовать себя обеспеченным человеком, но я не об этом. Вообще-то капитану в таких случаях полагается пятая часть от всего. Но у меня сложилось такое впечатление, что, для того чтобы получить это, — и Риас указал на кучу, — я сюда всего лишь пассажиром прокатился. И потому я считаю, что наш капитан заслуживает четверть. Несогласные будут?

Риас обвел всех взглядом. Когда таковых не нашлось, и он продолжил:

— Ну и чего тогда тянуть? Капитан, ваше первое слово.

Я махнул рукой еще раз:

— Вы уж сами как-нибудь, я вам полностью доверяю.

Затем все же подошел к одному из ящиков, поднял крышку. В нем оказалась тщательно уложенная серебряная посуда: кубки, блюда, столовые приборы…

'Наверное, это из 'Сладкого сна девственника', был такой корабль. Он отправился на материк со скарбом одного из местных богачей — тот почему-то решил сменить место жительства, — размышлял я, вертя в руках один из кубков. — Хотя, возможно, я и ошибаюсь'.

Затем положил кубок обратно в ящик, и подошел к другому, заполненному вещами Древних. На нем нарисован был косой крест синего цвета, Родриг все подобные ящики так пометил.

Извлек из нее пластину, величиной со столешницу бюро, перевернул. Картина. Обычный натюрморт, где на темном фоне, на задрапированном тяжелой даже на вид бордовой тканью столе, букет. Всю центральную картины часть занимала лилия в окружении нескольких более скромных садовых цветков. Рядом с букетом находился кувшин, судя по блеску — из золота и хрустальная резная ваза на высокой граненой ножке. И все. Но изображение выглядело настолько реалистично, что я стоял и любовался картиной, совершенно забыв, где я, и для чего мы все здесь собрались. Красивая вещь. Вот ее-то я и повешу у себя в каюте, и не надо мне летящих с распущенными парусами кораблей в небесах на фоне багровеющего заката. Сунул картину под мышку и пошел, не оглядываясь.

Барахло — оно и есть барахло, сколько бы оно ни стоило. А у меня есть небо, есть корабль, и есть люди, которые, как я очень надеюсь, пойдут за мной куда угодно. И если уж этого недостаточно, тогда мне вообще ничего в этой жизни уже не понять. А то, что мне действительно нужно, не купишь ни за какие деньги.

* * *

— Дождя нет, и как будто бы не собирается, — произнес Рианель Брендос, разглядывая приближающийся Монтосел.

'Хвала Создателю, — подумал я. — Что-то примета с завидной регулярностью срабатывает: как не прибудем мы куда-нибудь во время дождя, так обязательно что-нибудь случится. Впрочем, это касается только меня'.

— Опять на посадочном поле кораблей почти нет, — добавил он, не отрываясь от трубы. — Всего четыре, нет, пять кораблей. И один из них точно из Ходжера. По рассказам, они нечастые гости на архипелаге.

Я приставил к глазам трубу, провел по ней ладонью, приближая изображение. А труба у меня теперь своя, в точности такая же, как и у Рианеля.

'Небесный странник' уже покинул логово Ночного убийцы, и лег курсом на Монтосел, когда навигатор со словами: 'Это вам, капитан' — положил передо мной на стол трубу, признаться, я порядком встревожился. Зная, как он ею дорожил, понять его жест можно было только единственным образом: Брендос твердо решил покинуть 'Небесный странник'. Вообще-то такое развитие событий ничто не предвещало, но мало ли что могло произойти. Например, Ниале страстно захотелось обычной тихой семейной жизни, без всяких приключений и опасностей. И судя по его отношению к ней, вполне могло случиться и так, что ему пришлось через себя переступить.