Юлия Остапенко - Зачем нам враги

А теперь везти, кажется, перестало.

Впрочем, девица и правда была хороша — статная, белокожая, с буйной гривой рыжих кудрей. Натан сомневался, что среди эльфов попадаются рыжие, но это не помешало Глоринделю уже через минуту сообщить девице, что она прекрасна, как эльфийка. Это заявление, похоже, несколько покоробило ее мужа — коренастого мужчину средних лет, с виду человека замкнутого и нелюбезного. Оба выглядели и держались как средней руки купцы, и внимание благородного господина им явно польстило — по крайней мере рыжей прелестнице, немедленно зардевшейся от комплимента и от того немного подурневшей.

Тщетно Натан посылал подопечному умоляющие, предупреждающие и угрожающие взгляды — Глориндель немедленно потребовал самого лучшего вина, подсел к столу, за которым устроилась купеческая чета, и принялся мило и непринужденно болтать. Мужчина сидел молча, набычившись, но не смея послать непрошеного собеседника подальше. Его жена млела и хлопала черными ресницами, то и дело выразительно потряхивая рыжими кудрями, а эльф заливался соловьем, уже через четверть часа обнаглев настолько, что его рука скользнула по женскому бедру. Купец, кажется, со своего места ничего не заметил, но Натану, одиноко сидевшему в стороне, все было превосходно видно. Он угрюмо потягивал вино, наблюдая за тройкой с чувством приводящей в ярость беспомощности. Будь Глориндель ниже его рангом, он бы, извинившись перед купеческой парой, вытолкал щенка взашей, а после всыпал по первое число, однако эльф был не только его подопечным, но и господином. А господин всегда прав... даже если по нему розга плачет.

— А что, сударыня, — заискивающе вглядываясь в снова раскрасневшееся, теперь уже от вина, лицо рыжей красотки, медово пропел эльф, — не проезжали ли вы перекресток с путевым камнем?

— Камнем? — Красотка захлопала осоловелыми глазками, повернулась к мужу, глуповато улыбаясь: — Дорогой, не проезжали ли мы перекресток с путевым камнем?

— Проезжали. Днем еще, — мрачно ответил купец. Натан обратил внимание, что он выпил заметно больше воркующей парочки. Не раз и не два его явно подмывало вмазать этому проклятому аристократу по смазливой роже, но духу явно не хватало, к тому же присутствие Натана его, похоже, смущало.

— А знаете, что там написано? — радостно спросил эльф. Купчиха на миг запнулась.

— Мы... не смотрели...

— И очень зря! Вас ведь предупреждали.

— О чем?.. — вскинулась купчиха; таинственно приглушенный голос Глоринделя, похоже, ее испугал.

— О том, чего вы лишитесь... Пойдя по правой дороге — жизни, пойдя по левой дороге — коня, пойдя прямо — друга... Я вот пошел прямо. А вы... сударыня... вы как пошли?

Рыжая прелестница, прекрасная, как эльфийка, сонно моргнула и, повернувшись к окончательно утонувшему носом в кружке мужу, удивленно спросила:

— Дорогой, а мы как пошли?

Глориндель захохотал. Натан вздрогнул — он всегда вздрагивал от смеха эльфа, резкого, звонкого и злобного. Этот недоносок умел улыбаться и как демон, и как безумный, и как невинное дитя, но смех у него был всегда одинаков.

— Милая моя, вы не только красивы, как эльфийка, вы еще и умны, как эльфийка!

— Правда? — порозовела купчиха и икнула.

— Истинная. Поэтому я и женюсь не на эльфийке, а на человеческой дщери.

Муж рыжеволосой вскинул голову, и в его затуманенных глазах, обращенных на эльфа, блеснули слабые искры. Глориндель, казалось, ничего не заметил и, взяв женщину под локоть, наклонился к ее пылающему лицу совсем близко.

— Дщери человеческие славны, помимо острого разума, еще и жарким лоном... и мне хочется верить, что хотя бы в этом вы не похожи на эльфийку, милочка.

«Проклятие! » — мысленно выругался Натан, а рыжеволосая дщерь человеческая, окончательно потеряв голову, с упоением пробормотала что-то вроде: «Да, несомненно...»

Изящные губы эльфа ткнулись в рыжие волосы женщины, зашептали; та разом съежилась и захихикала, блаженно жмурясь и напрочь игнорируя тяжелый взгляд мужа, неотрывно смотревшего на них. Неизвестно, как долго он еще выдержал бы это возмутительное зрелище, но тут эльф потянул женщину вверх и поднялся сам. Его рука легла на ее крепкую талию, и он повлек ее к лестнице, ведущей наверх, продолжая шептать что-то в рыжие локоны.

Купец смотрел на них, не трогаясь с места, и его глаза медленно наливались кровью, а пальцы так же медленно сжимали рукоятку ножа, которым он перед тем резал окорок.

Натан впервые за все время путешествия положил ладонь на рукоять меча.