Юлия Остапенко - Зачем нам враги

— Эллен!

И у Натана на миг возникло дикое ощущение, что Глориндель обращается к нему по имени.

Эльф быстрым шагом подошел к нему, схватил за плечи, взглянул в лицо расширившимися глазами, блестевшими от непостижимой для Натана радости.

— Всеблагие небеса, как вы все-таки похожи, — прошептал он. — Ты тоже... Стоит мне на тебя посмотреть, Натан, и... и я знаю, что должен делать дальше. Так всегда было, и там, в самом начале, помнишь? Я потому так и доставал тебя. Хотел, чтобы ты не выдержал первым. Потому что, знаешь, это так жутко — когда тебя все время заставляют поступать правильно.

— Что вы...

— Молчи, Натан, ради всего святого, — перебил эльф и сжал его плечи крепче. — Знаешь, я ведь именно поэтому так и не смог с ней переспать. Смешно, правда? И поэтому не выбил из нее то, что хотел знать... поэтому просто ехал вместе с ней. Потому что она так сильно напоминала тебя. А мне тебя не хватало. Все время не хватало, потому что ты, друг мой, вечно умудрялся вовремя сказать то, что я должен услышать. Как и она. Спасибо... передай ей за это.

— Нет! — крикнул Натан, поняв, что он собирается сделать, потому что все эти слова, так много слов сейчас, когда дорого было каждое мгновение, могли означать только прощание. Если бы его по-прежнему не держали, он сам схватил бы эльфа и не позволил бы ему пойти на почти верную смерть ради той, которая и так собиралась его убить, пусть даже сама не хотела этого. Но тальварды не выпустили его, и Натан только бессильно смотрел, как эльф идет вперед, как вязкий серый дым тянется к нему, будто слепой хищник, почуявший приближение жертвы, как бросается на него и обволакивает с ног до головы, втягивая в свое ненасытное чрево.

Потом Глориндель исчез в огне.

Эллен чувствовала жар.

Он был последним, что она ощутила перед тем, как умерла, и первым, что почувствовала, когда воскресла. Сперва в глазах, будто бы изнутри, за зрачками, у нее развели костер, потом — во всем теле, в каждой клетке, словно ее кровь превратилась в огонь. И самое главное — это было больно. Не просто горячо, но и больно. И Эллен любила эту боль так, как ничего никогда не любила прежде.

И она была бы счастлива, если бы вдруг не поняла, что источник жара находится вовне.

Эллен рывком села, шаря руками вокруг себя. Она находилась в полном мраке — то ли пещера, то ли подземелье, в которое не проникает ни единый луч света. Но постель под ней была широкой и мягкой, хотя и влажной от ее пота. Эллен спустила ноги на пол — холодный и дощатый. Не земля и не камень...

Но она отметила это лишь краем сознания — все остальное ее естество заполнило давящее ощущение жара. Казалось, оно шло со всех сторон, будто она была заперта в огромной бочке, которую подогревали на медленном огне.

Эллен встала, взмахнула руками, пытаясь нащупать опору. Поколебавшись, ступила вперед и почти сразу задела пальцами дверной косяк. Помещение, выходит, было небольшим, да только ей уже надоело передвигаться по нему вслепую. Она хотела выйти к солнцу.

Эллен толкнула дверь и зажмурилась, заранее пряча глаза от удара света. А когда открыла их, поняла, что не от чего прятаться.

В соседнем помещении было так же темно.

Эллен остановилась, медленно подняла руку к лицу, ощупала глаза. Вокруг них запеклась какая-то корка — сухая и твердая. Эллен попыталась сковырнуть ее и поморщилась от боли. А через мгновение поняла: это же кровь. Это моя кровь. Кровь текла у меня из глаз и...

И я смотрела на Рассела. Смотрела, как он уходит от меня дальше и дальше, сливаясь с темной толпой тальвардов.

«И это было последнее, что я видела. Больше не на что стало смотреть», — подумала Эллен и, тяжко привалившись плечом к дверному косяку, закрыла глаза.

Бесполезные глаза, которые больше не были глазами Эллен... от которых Эллен больше не было никакого проку.

Она хотела заплакать, но не смогла, как будто белой вспышкой ей выжгло и слезные железы тоже. А может, и не вспышкой... может, их выжгло огнем, который она по-прежнему ощущала вокруг себя. Эллен стиснула зубы, глухо, сдавленно застонала, сама испугавшись того, как прозвучал этот стон, с силой оттолкнулась от стены, выставила вперед руки. Надо было идти вперед, надо было выбраться отсюда, из этого душного места. Она никого не звала, странным образом чувствуя, что людей поблизости нет. И это ощущение подхлестывало ее, гнало вперед, нагнетало в душе новую, еще более мучительную тревогу.

Глориндель. Натан. И Рослин.

Кто-то из них сейчас в этом огне.