Юлия Остапенко - Зачем нам враги

Только о Рослин он не думал. О единственном, о чем думать и правда стоило.

«Если он еще полезет под юбку этой дикарке, будут неприятности», — расстроенно размышлял Натан вечером этого длинного дня. Он сидел на скамье у входа в сельский трактир, сжимая в руке кружку с вином, и смотрел на звездное небо. Звезды тут были не такие, как в Калардине, — как будто дальше и холоднее. Где-то среди них, наверное, пряталась мифическая звезда, за которой шли тальварды. «Теперь их не нагоним», — подумал Натан, все так же глядя в небо, и эта мысль вызвала у него облегчение. Впрочем, нагонят — он это знал, потому что знала Рослин, а она именно так и сказала, когда он проводил ее ко сну. Она тоже устала, и ее глаза в ободках глубоких теней казались такими же большими, как слепые глаза Эллен, глядевшие во тьму.

— Я тоже должна поспать, мы обе, — сказала она Натану. — А завтра все будет снова хорошо, и мы пойдем дальше.

И обняла его, а он обнял ее. И пошел из дома прочь, во двор, встретив по дороге Глоринделя, приперевшего дочь старосты к стене и что-то ворковавшего ей на тальвардском — слишком тихо и быстро, чтобы Натан, с его скудными знаниями, мог разобрать.

Но даже его знаний хватило, чтобы понять то, что он услышал, когда устало потягивал вино во дворе трактира. Понять — но все равно ничего не сделать. И за это ему не было прощения.

Сперва он даже не вслушивался, хоть неоднократно повторившееся слово «девочка» могло бы привлечь его внимание. Но он слишком беспокоился за Эллен и сердился на Глоринделя, поэтому встрепенулся, только когда до его слуха донеслось «маленькая ведьма». Натан выпрямился, огляделся, пытаясь определить, откуда доносится разговор двух приглушенных мужских голосов.

Оказалось, что говорят у него прямо над головой: чуть выше скамьи в стене трактира располагалось окно, неплотно прикрытое ставнями. Натан не стал оборачиваться, только выпрямился в струну, откинулся назад, прислонившись к стене спиной, вытянул ноги. Он слушал, и понемногу тошнота, приступ которой он ощутил утром, снова подступала к горлу.

— Ты предлагаешь мне попрать святой долг гостеприимства, Горк. Я не могу на это пойти. Даже если они враги.

— Они не враги. Все гораздо хуже. К тому же я говорю только о девочке, трогать остальных я тебя и не прошу.

— Это меня и смущает — ну что ты, подумай сам, такая маленькая девочка...

— Ты ничего не знаешь, Эррей. Именно таких маленьких девочек они и предпочитают делать глашатаями. Бог Первородный ведает, что случится с нашей деревней, если мы будем медлить.

— Не знаю, Горк. Мне кажется...

— Эррей, я не верю, что ты не ощутил того, что в ней живет.

Эррей не ответил, но Натан хорошо представлял себе выражение его лица. Да, староста ощущал то, что в ней живет. Как и сам Натан, как Эллен, как все, с кем леди Рослин сталкивала жизнь... или смерть.

«Она ведь приносит смерть всем, кому переходит путь, — вдруг подумал он. — Рабыня из Врельере, купец, которого я убил в трактире, Стэйси со своими людьми... Я, Глориндель и Эллен. Дело только за временем».

— Хорошо, Горк, — проговорил наконец голос за окном. — Делай, как считаешь нужным.

— Это мудрое решение, Эррей.

Натан услышал, как внутри хлопнула дверь, и поднялся. Он успел завернуть за угол, прежде чем староста вышел из трактира — один. Его неизвестный собеседник остался внутри. Значит, предпринимать немедленных действий, в чем бы ни была их суть, они не намерены. И значит, еще есть время.

Есть время, Натан? Время на что? Разбудить Рослин, вытащить Глоринделя из постели старостиной дочки, поднять Эллен?.. Последняя мысль его и остановила. Да, поднять Эллен, когда ей нужно спать в полной тьме и видеть сны, которые, может быть, вернут ее к жизни... а может, и не вернут. Зато жизнь Рослин могут отнять. Только одной Рослин, ведь Горк, кем бы он ни был, сказал, что остальных трогать не следует.

Эллен или Рослин. Только одна из двух. Ему предстояло сделать выбор. Это казалось легко: Рослин была его госпожой, защитить ее — его долг... и она так плакала в его руках, умоляя ее не бросать.

Эллен ни о чем его не умоляла. Могла бы. Но не стала. Чувствовала, наверное, что не вправе.

«Но они ведь не будут действовать немедленно. А для нас главное — дождаться утра, Рослин сама так сказала», — подумал Натан и, приняв решение, твердым шагом направился в дом старосты.

Впрочем, в выделенную ему комнату он даже не зашел. Вместо этого прокрался туда, где, как он знал, спала Рослин, заглянул, убедился, что все в порядке, и, сев на пол, оперся спиной о дверь. Все в порядке, он проведет ночь здесь, и никто не войдет в эту комнату иначе чем через его труп. Только дождаться бы утра, а утром... утром все будет хорошо. Рослин так сказала: все будет хорошо. И для нее, и для Эллен, и Натану не нужно выбирать между ними.