Андрей Посняков - Сын ярла

Склонив седую голову, Велунд внимательно смотрел на Хельги. Тот сидел напротив кузнеца на узкой лавке и украшал рунами ясеневую рукоять секиры, недавно выкованной Велундом.

— Словом можно убить не хуже, чем этой секирой, — наставительно произнес кузнец, и Хельги усмехнулся: кто бы спорил? — Учись владеть словом так же, как мечом, — продолжал Велунд. — Ибо бывают случаи, когда меч твой, копье и секира окажутся вдруг бесполезными. Никогда не давай выводить себя из терпения, следи за своими словами и не менее внимательно следи за словами других, помни: враг многое может узнать из неосторожно произнесенного слова.

Хельги вздрогнул, услыхав эти слова, и его волнение не укрылось от Велунда. Ни о чем не спросив, старый кузнец продолжал обучение:

Велунд замолк, давая возможность ученику осмыслить сказанное. Хельги сильно изменился за год: стал выше ростом, раздался в плечах, на верхней губе и подбородке появился пушок, правда, лицо его оставалось с виду таким же детским, как и физиономия малыша Снорри. Детским, если не смотреть в глаза — взгляд Хельги был даже не юношеским, это был взгляд взрослого, много чего повидавшего человека. И один только Велунд догадывался почему…

Заике неожиданно повезло: хозяйка Гудрун вызвала его из лагеря через узколицего Конхобара Ирландца, управителя домом. Зачем он понадобился Гудрун — об этом Заика мог только гадать, впрочем, Ирландец просветил его еще на подходе к усадьбе.

— Это я посоветовал хозяйке вызвать тебя, — тихо сказал он, останавливаясь на узком мосточке через Радужный ручей. Слева от них шумел водопад, справа высились скалы. В синих водах залива отражалось утреннее желтое солнце. — Гудрун пошлет тебя в усадьбу Альвсенов, — продолжал Конхобар, и Дирмунд вздрогнул: слишком уж памятна была ему та ночка, когда в коровник неожиданно ворвались Альвсены. Одни боги знают, чего стоило тогда Фриддлейву не допустить кровопролития: младший из братьев, рыжебородый Бьярни по прозвищу Тупой Котел, так дико вращал над головою секирой, словно берсерк, выбежавший из дальних лесов покрушить черепа. Разговор шел в основном только со старшим братом, Скьольдом, — тот хоть и прозван был Жадиной, однако понимал еще слова, а более того — свою непосредственную выгоду.

— Что я должен д-д-делать у Альвсенов? —спросил Заика, не показывая виду, что изрядно напуган.

— Ты скажешь им о Хельги, сыне Сигурда, — оглянувшись, пояснил Конхобар. — Братья должны знать: в случае смерти Сигурда ярла — а она не за горами — их главный соперник на усадьбу вовсе не Гудрун, как они думают, а этот молодой щенок, Хельги.

«Он и мой ближайший соперник, — усмехнулся про себя Заика. — И не только по усадьбе Сигурда».

Дирмунду внезапно вспомнилась Сельма, дочка Торкеля бонда, как приезжала она прошлым летом в усадьбу: высокая, красивая, с длинной светлой косой, кожа у нее была белая, словно морская пена. Дирмунд тогда пытался заговорить с девушкой, та что-то отвечала, Заика не слышал что, будучи не в силах оторвать взгляд от этих глаз, темно-голубых, бездонных, глубоких, как воды фьорда.

— Ты в точности исполнишь все, что попросит тебя хозяйка Гудрун. — Ирландец посмотрел прямо в глаза Заике, — ну и взгляд у него, аж мурашки по коже! — За это я тоже помогу тебе кое в чем. — Конхобар улыбнулся. — Тебе ведь нравится дочка Торкеля из Снольди-Хольма?

Откуда? Откуда он узнал? Проследил, иль сказал кто?

— Не волнуйся так, Дирмунд, ты ж вовсе не дурак, — засмеялся Ирландец. — И не смотри на меня такими глазами. Помни, сказал: помогу — значит, помогу. Не стой же изваянием, иди в усадьбу.

— Значит, Хельги… — тихо протянул Скьольд, старший из братьев Альвсенов. — Значит, Хельги.

— Кто такой этот Хельги? — встал младший, буйнобородый Бьярни. — А, тот желторотик, сын Сигурда! Да я с ним одним пальцем справлюсь! — Бьярни громко захохотал.

— Э, не торопись. — Скьольд недоверчиво посмотрел на Дирмунда Заику, что сидел перед ним тихо, словно амбарная мышь. — Ты, парень, часом, не хочешь ли нас подставить?