Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

— Четыреста-девяносто-седьмой…

— Недавно выпустился из школы, — прикинул Генрих.

Парень неуверенно кивнул. Похоже, соображал он уже не очень. Наверняка ещё нуждается в жёсткой направляющей руке вроде воспитателей.

— Соберись! Ты должен стрелять! Ты должен ради Матери!..

— Я не воин! — неожиданно громко выкрикнул юнец, поперхнулся и закашлялся. Это моментально остудило его истерику.

Генрих не знал, что с ним делать. Разве что отпустить его в какое-нибудь укрытие. Но парень сидел, стискивал рукоять меча и слизывал слёзы с верхней губы. Иногда закрывал глаза и глубоко сосредоточенно вздыхал.

Подземные собирались и строились в ущелье. Залезли в русло реки.

Недолгое затишье перед основным ударом прервали новые ростки, внезапно начавшие разрывать строй тёмных и расправляться в огромные живые сети с ядовитыми шипами. После первого удивления дроу принялись рубить их сразу, как только замечали.

Со стен вновь полетели камни, но сориентировавшиеся жрицы взрывали их в пыль или закидывали обратно, сметая укрепления серых. Несколько женщин подняли на воздух догоравшие хижины и направили их на стены и отступивших серых. Рассыпавшиеся доски зажгли несколько баков со смолой, ёмкости начали чадить, и ущелье заволокло едким тёмным дымом. В сгущающихся сумерках да ещё в мареве смога тёмные получили бесспорное преимущество, ориентируясь по аурам и теплу серых. Дроу пошли в атаку.

Генрих задыхался, дым жёг лёгкие и глаза, но он пытался выкрикивать что-то о милости Матери и Её ребёнка, о том, что Она не оставит своих приверженцев, раз дала им чудо — одежду и еду, о том, что смерть не страшна… А сам менял внешность под тёмного.

Первыми за ограждения сунулись всадники на ящерах. Двое погнались за отступающими серыми, третий отстал, застряв среди своих же пеших воинов. Вдруг один из пробегавших мимо эльфов ухватился за поводья ящера. Рептилия мотнула головой, но наглец вместо того, чтобы отпустить поводья, облетел вокруг головы ящера и сшиб ногами всадника. Сразу оказаться в седле Генриху не удалось, и он повис на боку ящера, заставляя того кружиться на месте. Наконец, едва избежав зубов ящера и участи быть раздавленным о землю, он сумел выпрямиться в седле и направил зверя в сторону ущелья, оставив позади десяток тёмных разной степени помятости.

Нагнав двух оставшихся всадников, Генрих дёрнул поводья в сторону. От неожиданности ящер клацнул зубами, цапнув при этом за хвост бегущего впереди сородича. Укушенный взвыл, шарахнулся вбок, при этом толкнув третьего ящера. В образовавшейся куче-мале одного из тёмных приложило об стену ущелья, второй едва сумел вырваться из-под дерущихся ящеров.

Генрих соскочил чуть раньше, но приземление вышло неудачным, и теперь правая рука серого безвольно болталась, вырванная из плеча. Под рычание ящеров и топот набегающих пеших Подземных он подхватил выпавший меч здоровой рукой и атаковал тёмного. Тот парировал, отбросил клинок вверх и ударил локтем по рёбрам. Прокатившись по земле, Генрих всё же сумел подняться, но продолжить бой не удалось.

Мимо него с рёвом пронёсся ещё один ящер, но в другую сторону. На спине в седле из верёвок сидел Вэон. Раскидав слегка оторопевших пеших, он ринулся глубже, вклиниваясь в стремительный поток тёмных.

Четырнадцатый хотел бы сказать ему, что не стоит жертвовать, что сейчас ход битвы изменится. Но понимал, что не докричится. С трудом поднялся, попытался взобраться на утёс повыше, желая рассмотреть позиции Подземных и новые отступления серых. Эльфы мощными волнами теснили людей к пустыне, те бежали. Они не получали приказов жертвовать собой, держаться любой ценой. У них был другой приказ, но если сейчас ничего не изменится, то «ассасинов» растопчут и вырежут. Во что он ввязался?..

И где, раздери его, Паридиэн?..

Тёмные ликовали. Тёмные наступали.

Тёмные вынуждали серых подходить к самой пустыне.

Тёмные были уверены, что серые выйдут на открытые места, где их можно перестрелять, как животных, истребить и выполнить приказ. Тёмные уже забирались на стены ущелья, скидывая серых оттуда, а Ллиориль с Иримэ не всегда успевали их подхватывать лианами.

Серые отступали. Серые опускали руки, оставляя веру в чудеса и милость Матери. Той, на помощь которой они надеялись. Оружие опускалось, руки разжимались. Серые хотели жить и отступали.

Серые затеяли бесполезную схватку. Помощи ждать было уже неоткуда.