Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

— Дитрих Эккарт, — колдун взял банку обратно. — Сокол, ты никак не можешь запомнить его имя.

Грим спрыгнул со стола, расплескав уже тёплое, но ещё пенное. Взглянул на неё, сморщился, поставил на стол. И они с Соколом удалились вглубь комнаты.

— Это конец 19-го — начало 20-го века в Германии: мой предок делал вид, что он писатель, поэт, переводчик и вообще элита, почти не высовывался. Но угораздило его повстречаться с юным нищим художником, товарищем впечатлительным, к мистике там всякой тяготеющим. Так что мой колдун Дитрих спокойно рассказал ему истинную историю отношений людей и эльфов. А ещё, конечно, то, что осталось после 1314-го года много полуэльфов, причём в основном определённой национальности, расселившейся по всей Европе.

— Вознегодовал тогда тот художник, — продолжил Сокол, ловя интонацию, — и решил в политику податься, завёлся, как трактор, и попёр идею «чистой крови».

— Опять передёргиваешь? — ощерился Грим. — Идея эта была уже фюрерская: искусственно сделать европейца без эльфийских примесей. А Дитрих — только словом, только словом!

— И что, — сощурился Сокол, — даже не подшаманил другу?

— Подшаманил, — покладисто согласился тот. — Но только чтобы художника в политику протащить. Познакомить с нужными людьми, научить заводить публику, завораживать людей и подчинять себе толпу, речи сочинял, мифологию под идеологию положил. Откопал Дитрих людям историю Ордена зелёного дракона, который в 15-м веке защищал христиан от турок. И который владел тайнами египетского бога Сета, покровителя пустыни; имелся у Ордена трактат «Священная магия Абрамелина»…

— Помню, ты ещё ксерокс сжёг, пытаясь оттуда выдержки копировать. Так ничего и не вышло, — хрюкнул Сокол.

— …Чьё имя переводится как «Отец песков», — Грима несло. — И знания эти уже в 19-м веке вспомнили в Ордене Золотого дракона…

— Сбавь обороты, я запутался…

— …А Общество Золотого дракона, которое контактировало с известным Туле [92] Туле — мистический орден, созданный в конце 19-го века в Германии. , развивало идеи связи пангерманизма и исламского мессианства… Туда, кстати, Брэм Стокер входил…

Глаза пылали, искры срывались с волос и гасли, не долетая до пола и стеллажей.

— Всё! Тормози! Приехали! — рявкнул Сокол, и Грим воззрился на него, будто только что обнаружил. Перевёл дыхание.

— Я продолжу, можно? — нарочито вежливо попросил он.

— Валяй, — нарочито небрежно разрешил Сокол.

— Так вот. Дитрих основал партию, издавал журнал, придумал лозунг для всей этой каши… И был свято убеждён, что не к добру та самая национальность полуэльфов вообще покидала территорию Египта и расползалась по Европе…

— Потому что долго не давали эльфы этой самой Европе развиваться, — опять включился Сокол, закатывая глаза. — Дикое мрачное Средневековье, угнетение, злоупотребление властью, голод, поборы…

— Да! — Грим всё больше распалялся. — А когда эльфов выгнали — Возрождение началось, науки и искусство стали подниматься. И люди сами прекрасно научились справляться со своей историей.

— А что это он немецкую нацию возродить-то решил? — ехидно поинтересовался Сокол.

— А это не он решил, это Туле решило. Оно деньги давало — оно и решило. Не буду утверждать, что из-за наших с Дитрихом северных предков общество это так назвали, но Туле всегда была жестока к эльфийской крови! — Грим скрестил руки на груди под прямым углом. [93] Ритуальный жест Магистра ордена Туле, означает два молота, то есть власть над жизнью и смертью. — И от правительства его как оппозиционера прятало. Да не спрятало. Засадили, и рисковал он закончить свои дни так же, как Калиостро. Но заболел пневмонией, и его выпустили. А когда он вышел, партия уже вовсю готовила проекты своей «расовой гигиены». Эккарту это не понравилось, и через шесть дней он совершенно случайно «умер от сердечного приступа». Ну, понятно, — развёл руками Грим, — «чудил», сидел на «колёсах», под ногами путался. Даже маги Туле не могли поверить в его способности, потому что людьми были.

— А как тогда линия твоего рода не прервалась? Опять внебрачный потомок?

— Нет, вполне брачный. Только в Монголии. В 1923-м Дитриха арестовали и выпустили, а в 1938-м вместе с Тибетской экспедицией от партии он из Германии слинял. Только они — на Тибет, а он — в Монголию.

— Погоди, а сколько ему лет-то было уже?

— Семьдесят. Но монголов он этим не удивил. Да и по нашим фамильным меркам не был таким уж заплесневелым…