Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

— За баб! — неожиданно рявкнул Грим. — За… матерей! — Нав не ожидал такого патетического поворота темы, крякнул и даже совсем проснулся.

Грим резко сел на корточки перед стулом, хрустнули колени. Заговорил тихим, убаюкивающим голосом:

— Риночка, милая, в моём роду были ведьмы и колдуны Севера. В Скандинавии, на островах, где вечная зима и жестокое лето, они жили с 13-го до 18-го века. Церковь их не трогала, не желая забираться так далеко и уделять им внимание. А местные жители испытывали благоговейный страх перед их могуществом. Верили, что колдуны могут управлять стихиями, так как связаны не с нечистым, как думала церковь, а с духами природы — феями и гномами. Знаешь, как они называли гномов?

— Ээ… трау?

Тот кивнул, опустив веки:

— Или драу. Или дроу. Так же, как люди называют нашего блондина… Смешно. Никаких драу там уже не было. Да и никогда не было — слишком холодно, и промёрзшая земля. Страна Туле была жестока для них, — он грустно усмехнулся. — Туле [90] Туле — название самых северных земель в Атлантическом океане у древних греков и древних римлян. всегда была жестока к эльфийской крови.

— Я не понимаю, — призналась девушка, поджимая под себя ноги и усаживаясь по-турецки.

Грим вынырнул из размышлений:

— Да, прости, отвлёкся. Я хочу рассказать тебе про Север. Колдунами были все в моём роду в независимости от пола, несли наши фамильные тайны. Но в основном скрывались. Раз в три-четыре поколенья кто-то выбирал профессию ведовства и брал новое имя-прозвище Грим.

Он выжидающе замолчал.

— Это чёрный пёс из скандинавской мифологии, помощник верховного бога Одина, предвестник смерти для обычных людей, — отчиталась Рина и лукаво уставилась на собеседника сверху вниз. — Но я из их мифологии больше всех Локи люблю. Он безбашенный и жизнь любит.

Грим покосился на спящего на столе Навана.

— Ну, а как, по-твоему, должны были называться колдуны с моей южной внешностью на севере? Уж не Локи.

Рина игриво пожала плечами: и извинилась, и осталась при своём. Грим улыбнулся.

— Фер-Айл и Фоул, Унст и Хой — острова Шетлендского и Оркнейского архипелагов были домом для моей семьи. У каждого поколения — свои способности, иногда повторялись и передавались по наследству. Те, кто выбрал путь ведовства, жили отшельниками во фьордах на скалах над белым грозным морем. Деревянные кельи ютились на каменных уступах…

Рина смотрела на него, улыбаясь чуть снисходительно, всматриваясь в лицо колдуна, ища в нём северные черты. Не находила. Только смутные ассоциации с героями игры про ассасинов…

— Ходили слухи, — продолжал Грим, покачиваясь на затекающих ногах, — что эта одна и та же ведьма или бессмертный колдун, умеющие возвращать себе молодость. Умели, но жили не многим дольше смертных. Просто в каждом из нас есть память своего рода. И наша клятва…

— А ты был там, на севере?

— Нет, никогда. Но я помню… Четырёхгранный посох из чёрного дуба с высеченными рунами (смертные считали, что он магический, а это был всего лишь календарь), гору Хельгафелс на рассвете — священное место для норманнских жрецов. Ужас и трепет рансларов, выбираемых из общины, которые приходили в кельи к моим предкам просить защиты от господина-тексмена. Или обмороки перепуганных дочерей ярлов, этих маленьких графинь, сбивчиво просящих предсказать свою судьбу или приворожить любимого. Помню вёлуспы, которые вещали мои прабабки, и пророчества эти обретали силу от веры смертных в их слова. Помню ленгспил — шетлендскую арфу, — что висела над очагом в каждом нашем доме; по-моему, одна на всех, с потёртыми углами. Помню девушек горной страны Хиалтландии, что гордыми валькириями провожали рыбаков в море, как на бой, и начинали готовиться к разделке их улова. Они пели своим детям древние саги Севера о берсерках и викингах, переданные через века скальдами… Я всё это помню…

— единым дыханием пропела девушка, а Грим поднял на неё глаза.

— «В сером»… «в сером»… да… — задумался он. — Может, уедем с тобой туда? Когда всё закончится.

— Не обещай ничего, — погрустнела она.

— А я ничего и не обещал, — улыбнулся он, встал, потёр затёкшие ноги. Наклонился и, зарывшись в рыжую чёлку, оставил на её лице дыхание поцелуя.

Пашка нервно дёрнулся и сделал попытку слезть со стола. Но Грим облокотился на руку и рывком уселся рядом. Принялся болтать ногами. Пашка почти расслабился.