Андрей Трегубов - Могло быть и так, или Эльфы тоже люди

Она гордо вскинулась и прошла мимо Лорешинада. При этом она слегка поморщилась и коснулась рукой живота, уверенная в том, что жест останется незамеченным.

— С-зачщем ты на него села? — донеслось сзади.

— А иначе мы так и бродили бы кругами, — ответила Хельга. — Эти штуки могут годами ждать, пока на них наступят или сядут. При этом, чем старше, тем сильнее искажают пространство вокруг себя… — Она с улыбкой оглянулась. — И я знала, что ты меня «спасёшь»… Но смогла бы одолеть сама. Нафаня! Куда сныкался, веди дальше.

— Ужо тута, хозяйка! — отозвался голем, и они продолжили путь.

«…Студент?.. Так называют людей-«наукаасов». Без сомнения, это был ценный урок, но не настолько. К тому же, Хельга могла попросить меня разбудить этот демонский пень, а не рисковать собой…»

Вторая ловушка была «обнаружена» Лорешинадом. Эльф отвлёкся на неожиданную вспышку боли в ауре идущей впереди Хельги и обогнул одно из деревьев не справа, как она, а слева. Он едва успел остановиться перед появившейся на пути паутиной. Точно такие же сети сплелись из ничего между деревьями с других сторон, окружив эльфа. Лорешинад издал жутковатую смесь рыка и шипения и выхватил Вильв'Ори. Закружился, выискивая лазейку или прореху.

— Замри! — голос Хельги прозвучал на долю секунды раньше, чем клинок коснулся полупрозрачных нитей.

Выровняв сбившееся дыхание, девушка подошла ближе и провела рукой рядом с паутиной. После этого она выдохнула сквозь зубы и проговорила:

— Ну что я могу сказать… Молодец. Познал последствия хождения налево.

Эльф медленно убрал оружие.

— Что это с-значщит?

— Это значит, дорогой мой чудь, что, если ты коснёшься этой паутинки, то превратишься из просто чудя в Чудо-Юдо. Возможно даже Беззаконное. На пару дней паутина сделает тебя оборотнем, и хорошо, если ты станешь медведем или кабаном…

Хотя большей частью просмотренных эльфом фильмов являлись истории с драками, попали туда и пара фильмов-сказок, в том числе и «Финист — Ясный сокол». Так что понятие «Чудо-Юдо» ему было вполне знакомо.

— Впрочем, эта гадость хорошо горит, — продолжила Хельга. — Ты можешь сотворить что-нибудь огненное? Нет? Плохо. Ворожить мне сейчас нежелательно. Иначе в ближайший час я просто свалюсь и буду лежать бревном неизвестно сколько времени. В общем, или ты сидишь пару днёй и ждёшь, пока оно само по себе рассеется… или… я не знаю… не помню я уже с тобой ничего, замучилась. Есть же наговор на воспламенение… не помню. Я ведь с утра не ела…

Лорешинад отвернулся. Мучить её дальше было стыдно, тем более, если она так устала. Но и превращаться во что бы то ни было эльфу не хотелось.

Девушка тем временем прислонилась к стоящему напротив паутинной клетки дереву, послала эльфу усталый снисходительный взгляд. Только сейчас он заметил тёмные тени под добрыми глазами. Она сказала в пустоту:

— Горе ты моё ушастое… Точно как дитё: куда-нибудь, но вляпаешься! Как же я с тобой устала, как с трёхлеткой!

Лорешинад стиснул зубы и задрожал всем телом, сжимая кулаки.

— USSTAN NAUT DALHAR!!! — яростно выкрикнул он, ударив кулаком в землю, и так и замер.

— Ты ж… — встрепенулась Хельга. — Подкоп, кстати, тоже вариант…

— Я… Не… Ребёнок… — прошипел эльф, не поднимая головы. — Не нас-зывай меня тхак.

— Да как тебя ещё…

Закончить фразу Хельге помешал девичий голос, раздавшийся из непролазных, казалось бы, зарослей:

— К Силам Природы взывает слуга твоя покорная аки травушка, аки реченька…

— Кто это? — Хельга потянулась к цуруги.

— Это — мряф, — ответил голос. — Давай повторяй… К Силам Природы взывает слуга твоя покорная…

— Точно! — воскликнула Хельга. — К Силам Природы взывает слуга твоя покорная аки травушка, аки реченька.

— Волею твоей дай мне огонь ледяной воды, оковами смертельными сковывающей, огонь сухого ветра, жизнь из живого выдувающего, огонь выжженного пепла, плодородие из земли выносящего…

Два голоса слились в один. Сумрак леса стал сгущаться, оставив видимой лишь паутину, по переплетениям которой забегали искорки.

— Огонь металла, что родился в недрах земных, поднят на воздух, водою закалён. Искра, от металла рождённая, да летит по свету белому, по воле моей и воле Природы-матушки, ветра-братца, воды и земли — сестёр моих названых, облети четыре стороны, Солнцу поклонись, Луне поклонись, всем радостям и печалям земным, всем твердям и хлябям воздушным и морским, нави и яви, бури и тиши, врагам и друзьям…