Джоэл Розенберг - Серебряная корона

…и наступила тишина.

Смыв с себя первую грязь холодной водой, Карл подошел к ванне и медленно, осторожно погрузился в дымящуюся воду.

Как всегда, то, что для руки было приятным теплом, другим частям его организма показалось чуть ли не крутым кипятком.

Но он заставил себя откинуться на дубовый край ванны и погрузился в расслабляющее тепло. Напряжение медленно уходило из его шеи и плеч. Карл потер ладонями лицо и тряхнул головой, смахивая воду; потом снова лег.

На Аэрштине придется нелегко — в этом сомневаться не приходилось. Если работорговцы действительно собрали столько рабов, сколько подозревал Карл, — охранять свой товар они должны очень и очень хорошо.

А это скорее всего означало ружья. Карлу страшно не хотелось посылать людей на ружья. Чак вот уже…

Нет. Руки Карла сжались в кулаки. О Чаке думать нельзя. Так уж устроена жизнь: много хороших людей умрет, прежде чем все кончится.

Обходного пути не было. Не могло быть.

Округлый кусок пахучего мыла лежал на грубо струганном столе рядом с ванной. Карл взял его и принялся намыливаться, взбивая пахнущую фиалкой пену.

Буду благоухать, как целый букет. А что сделаешь?..

Вымыв и вытерев лицо, он откинулся и попытался расслабиться. Но вода остывала слишком быстро. Или он вылезет прямо сейчас, или…

Или что-нибудь придумает.

— Стража! — крикнул он, стараясь, чтобы голос его звучал одновременно громко и спокойно.

Почти сразу в дверь просунулось лицо Рестия.

— Звал, Карл?

— Да. Постучи в дверь кузни и спроси Словотского — не заглянет ли он ко мне на минутку. Погоди, — остановил он Рестия, рванувшегося выполнять просьбу. — Не торопись. Скажи — пусть захватит кусок раскаленного железа. — Он шлепнул по воде. — Побольше.

Рестий улыбнулся.

— Понял. — Он исчез и через пару минут возвратился со Словотским. В больших клещах Словотский держал железный брусок — и даже в проникающем сквозь дверь свете видно было его алое мерцание.

— Ба, да мы капризничаем… — Уолтер погрузил брус одним концом в ванну. — Ну как?

— Лучше. — Карл шевелил под водой руками и ногами, стараясь разогнать горячую воду по всей ванне. — Гораздо лучше. Я твой должник. Когда надумаешь лезть в воду, я тебе ее согрею. Заметано?

— Заметано. — Словотский явно не собирался уходить. Он опустил клещи на пол и облокотился о край ванны. — Есть разговор. — Он выпятил губы, открыл рот, закрыл его…

— Ну? Ты что — робеешь, старик?

— Я?.. Да нет, просто… Как ты думаешь, скоро мы здесь закончим?

Карл пожал плечами:

— Ну, думаю, на Аэрштин мы двинемся недели через три. Там все кончится быстро. Что меня тревожит — так это как прекратить потом эту треклятую войну. На это может уйти от пары недель до… — Он не договорил.

— До бог весть какого времени — пока ты не сдашься. — Словотский кивнул. — Возможно, так оно и должно быть… Послушай людей Фурнаэля, Карл. Послушай их. Они хотят не просто мира — они хотят мести. — Он повел плечами. — Я не виню их — но дело-то не в этом.

— А в том, сколько еще продлится война. Так?

Уолтер прятал глаза.

Карл положил ладонь на его руку.

— Уолтер, где твоя прямота? Вспомни, ты не стыдился смотреть мне в лицо, даже переспав с моей женой…

— Эй! — Уолтер вскинул голову. — Тогда Энди твоей женой не была.

— Твоя правда.

— Но мне не доставляло радости говорить об этом с тобой. Даже и тогда.

— И снова правда. Но не потому, что тебе было стыдно, Ведь так?

— Нет. — Уолтер хмыкнул. — Потому, что я не хотел, чтобы мне оторвали голову.

— Я не стану отрывать тебе голову. Даже если ты заберешь Киру и Дженни и отправишься с Ахирой в Эндел.

У Словотского отвисла челюсть.

— Ты знал?

— Энди догадалась.

Они немного помолчали, потом Карл фыркнул и отшвырнул мыло. Даже теплая, ванна почему-то больше не доставляла ему удовольствия.

— Подай мне простыню, будь добр, — попросил он, вылезая.

Он быстро обтерся, надел амулет и начал одеваться.

— Чего ты от меня хочешь, Уолтер? Разрешения? Ты в нем не нуждаешься. — Карл застегнул на талии пояс меча, ладонь на миг коснулась рукояти.

Словотский взглянул ему прямо в глаза.

— Возможно… возможно, иногда мне кажется, что нуждаюсь. Просто все это… — его жест включал, кажется, все мироздание, — оно все начинает меня доставать. Знаешь, прежде я ведь не совершал ничего более жестокого, чем хороший пинок защитнику, Карл. Это… Не знаю, как и объяснить.

Он отвернулся. Карл схватил его за руку.