Майкл Роэн - Облачные замки

Тотчас погас и наш свет, и мы снова стали самими собой, причем крайне уставшими.

– Ты подумал о Катике, – произнес Джип тихо, подойдя к двери дирижабля, где я сидел с поникшей головой. Грааль стоял у моих ног, а копье лежало на коленях.

– Да.

– Не надо. Я знал ее на целую вечность дольше, чем ты, не забыл об этом? Она получила теперь то, что хотела, хотела и добивалась. Это хорошо. Для нее это превращение, которое она откладывала слишком долго.

– Превращение? – переспросил я тихо.

– Или конец? – предположила Элисон, стоявшая за штурвалом. – Тупик?

– В этом нет ее вины, – фыркнула Молл, буквально отдирая свои длинные волосы от залитого потом лица.

Она склонилась над плечом Элисон, как-то слишком близко к той.

– Чем бы она там ни стала, в свое время она была истинно христианской душой, а вовсе не такой жалкой, ни во что не верящей язычницей, как вы двое. И дело именно в этом. Какую кончину может выбрать для себя человек?

Элисон кивнула. Я тоже, и вспомнил закопченную маленькую иконку, висевшую в комнате Катики. Джип и Молл были христианами, что вполне понятно, принимая во внимание место и время, когда они родились. Элисон была, как и я, в лучшем случае – агностиком. Но здесь, на Спирали, у нас не было разногласий, ведь тут жизнь могла длиться до бесконечности, а смерть являлась переходным этапом. Да и кто я такой, чтобы спорить о том, в чем не был уверен сам Грааль?

Сам. Или сами?

Я посмотрел вниз, на камень у моих ног, удивляясь, как я руки себе не оборвал такой глыбой. Однако это сейчас был не камень; это была огромная чаша из слегка отполированного металла с витиеватым цветочным орнаментом – в таких бадьях римляне смешивали вино. А на моих коленях лежал длинный клинок из металла с коротким древком-рукоятью. Я сглотнул; а поднявшись, осторожно и с должным почтением положил их перед штурвалом, где их никто не мог взять. Облака клубами спускались перед нами, когда мы набирали высоту, а Брокен скрыла чистая прохладная сероватость.

Джип взялся за штурвальное колесо, а Элисон отошла и встала рядом со мной.

Все молчали, да слова сейчас и не были нужны. Совсем недавно мы побывали в вихре мыслей друг друга, и между нами установилось понимание, беззвучное, но такое, какое я наблюдал иногда у людей, которые прожили вместе всю жизнь. Единственный, кто все еще оставался для меня загадкой среди них, была Элисон, и чем больше я приближался к ней, тем загадочней она мне казалась – незнакомая территория, неизведанное море. Тем не менее я догадывался, что мои чувства были отражением ее чувств ко мне. Мы стояли вместе и смотрели, как «Голубь» парит над облачными башнями и укреплениями, летит навстречу первым лучам великолепного восхода.

Кружева воздушных замков вырисовывались на фоне краснеющего неба, но башни дворца Грааля показывали нам верный путь. Мы обогнули гору и пролетели низко над долиной, где мой вертолет, казалось, пощипывал травку среди стада довольных коров. Может быть, мне стоит заглянуть в объявления о продаже самолетов. У меня начал появляться вкус к полетам более размеренным и спокойным. Но тут мы услышали звуки выстрелов, сопровождаемые звоном не слишком хорошо сочетающихся бельгийских курантов, английских и русских колоколов. Это был салют, приветствие, возвращение домой поистине по-королевски.

– Такое ощущение, что им все известно… – воскликнул я, а Элисон лишь улыбнулась:

– Ты думаешь, они не знают, что Грааль возвращается домой?

Мы влетели в город медленно, и я смог рассмотреть, сколько народу из тех, кто приветственно машет нам руками с крепостных стен, перевязаны и окровавлены, и сколько недвижных тел сложено под белыми покрывалами на площади. Это были, без сомнения, люди Лутца, но скольких они успели уничтожить, скольких старых рыцарей, оруженосцев и простых горожан? Даже здания пострадали в битве, их ранило огнем и взрывами, многие оконные стекла были выбиты, колонны дали трещины, тут и там стояли голые почерневшие остовы домов. Впечатление было как от покрытого шрамами лица молодой девушки.

Я взглянул на Элисон:

– И этот залитый кровью, израненный, разбитый снарядами город – действительно сердце Европы?

Она взяла меня за руку и стиснула ее очень сильно.

– Европа выздоровела; Гейленберг тоже придет в себя. Я думаю, что в данный момент люди совершенно растерянны. Им необходимо осознать, что цена не была слишком высока, победа того стоила.

– Конечно, мы же возвращаем им Грааль и копье.