Майкл Роэн - Полуденные врата

Я так разозлился, что не стал дожидаться скрипучего лифта, а, стуча башмаками, бросился вниз по пыльной лестнице и даже обогнал Дейва. Не обращая внимания на тихие приветствия дежурной, я прошествовал через вестибюль и тотчас оказался на залитом солнцем тротуаре, не успев даже набрать воздуха в легкие. Это было не слишком остроумно. Молва приписывает здешней атмосфере наименьшее содержание кислорода по сравнению с любой другой точкой земного шара, и после прохладных, снабженных кондиционерами помещений судоходной конторы солнце било в лицо с неистовством металлического гонга. Меня оглушил городской шум – рычали и глухо кашляли автобусы, повизгивали маленькие рикши-такси, называемые tuk-tuk, громыхали мопеды. Тысячи резких запахов защекотали мне ноздри: дым, выхлопные газы, пот и прочие свидетельства работы человека и его организма. На этой улице они ощущались особенно сильно – судоходная контора располагалась в районе с низкой арендной платой, недалеко от тянувшихся вдоль реки верфей. Контора была затрапезным заведением, которое, будь все нормально, лезло бы из кожи вон, лишь бы заключить контракт с нами – агентством с мировым именем.

Будь все нормально.

Меня буквально трясло от бешенства и негодования. И тошнило от их конторы! Хотелось только одного: скорей убраться подальше – подальше от этой жары, вони и несговорчивости. Я повернулся и врезался в текущую навстречу толпу. Море голов, и все едва достают мне до плеча. Я с трудом поборол желание броситься вплавь. Но, невзирая на толкотню, сумятицу, трубные звуки пластмассовых инструментов неизбежных уличных музыкантов-японцев, толпа тут была гораздо спокойнее, чем в Гонконге – не оглушала бесконечная болтовня, – и приветливее, чем на Западе, где непременно наткнешься на ругань. Вообще, здешний народ отличается вежливостью и спокойными манерами, только вопли детей и рев рок-групп соперничают с шумом транспорта. Правда, я то и дело ощущал прикосновение гибких пальцев, обшаривавших мою куртку, и радовался, что догадался спрятать всё во внутренние карманы, закрывающиеся на молнии. Но скорей всего это было характерно только для здешнего района. Постепенно толпа стала редеть, и меня догнал Дейв.

– Ну что ж! – угрюмо сказал я. – Все именно так, как ты мне и говорил! Можно податься ещё куда-нибудь? Или это предел?

– Податься больше некуда, – так же угрюмо ответил он. – Пойми, я просто хотел, чтобы ты увидел всё своими глазами, ясно? Я в этом деле новичок, и мне не улыбалось, чтобы ты – именно ты – считал, будто я не сумел справиться с заданием. Ведь с тобой идти в ногу трудновато! Тем более что отчёт я должен давать тебе!

Я упорно шагал дальше, от злости даже не оценив комплимента. Гневно попирать ногами тротуар доставляло мне удовлетворение.

– Черт побери, Дейв! Но это же самая обычная сделка! Простая консигнационная отправка товара в Индонезию! Только и всего!

– Вот именно! Такая простая, что никто и не хочет ею заниматься.

– Господи помилуй! Но почему?

Мы отскочили, спасаясь от грязных брызг, летящих из-под колес стаи мопедов. Затем снова врезались в толпу, чтобы под её защитой перейти улицу.

Так почему все они против? Все – и крутые дельцы, и мелкая сошка – решительно все здешние тупоголовые подонки! По морю, по суше, по воздуху – неважно как, но мы ухитрились сюда добраться и вот уперлись в эту идиотскую стену!

Я сверлил глазами Дейва.

– Уж чего мы только не делали, чтобы оказаться здесь! Так как же тебе удалось за неделю потерять все, чего мы достигли?

– Ты несправедлив, – тихо сказал Дейв. Щелкнув зажигалкой с золотым колпачком, он закурил сигарету, прикрыв её темными пальцами, потом аккуратно спрятал зажигалку во внутренний карман и застегнул его. Это свидетельствовало о том, что о здешних нравах он знает не понаслышке.

– Послушай, я уже сколько времени занимаюсь рассылкой грузов по всему Востоку, и не возникало никаких проблем. Ты мог в этом убедиться, если просматривал мои отчёты за месяц. Все контракты без сучка без задоринки. Ни разу никаких осложнений. Но здесь! И дело-то ведь плёвое – ты сам это говоришь. С чего же все они так упёрлись? Мы же не играем в темную, а? Не оружие у нас, верно? Не наркотики?