Майкл Роэн: Преследуя восход

Я резко нажал на тормоз и остановился; машина, шедшая впереди, проскочила через перекресток как раз в то мгновение, когда сменился свет. Я сидел, ругая себя, и следил, как исчезают в сгущающемся сумраке задние фары, а за ними устремляются вдаль бесконечные движущиеся ряды. Идиот в шикарной спортивной машине немецкой марки, стоявшей за мной, просигналил, но я был слишком раздражен, чтобы обращать на него внимание. Впрочем, действительно, перед тем как свет сменился, у меня было время — полсекунды, чтобы утопить педаль газа до пола и прорваться. Я был достаточно близко к светофору, чтобы проскочить, но эта развязка была сложной, запутанной, да и видимость была не ахти какая. Но, черт побери, я ведь заботился о безопасности! И в этом был я весь, не так ли? Надежный водитель, надежная машина, надежная работа, жизнь без опасностей и приключений…

Так почему же я внезапно разъярился? На работе у меня в этот день не было никаких неприятностей, да и вообще они выпадали редко. И вдруг ни с того ни с сего я как-то по-глупому пожелал, чтобы появился повод взвыть или с кем-нибудь побороться…

Но тут я поднял глаза к небу и тотчас позабыл свое раздражение. Солнце уже зашло, и земля лежала во мраке, но в сгущавшихся тучах оно освещало некий пейзаж — странное, фантастическое побережье: отлогие холмы, глубокие заливы, полосу прибрежных отмелей, бесконечные островные архипелаги цвета расплавленного золота. Из-за склона, по которому уходила улица, пейзаж этот казался совершенно реальным — словно я смотрел вниз с крутого холма на широкое речное устье. Настоящее ее устье было, впрочем, куда менее живописно: плоский мрачный речной берег был загажен сначала во время кораблестроительного бума, а затем снова, когда начался спад. Поток товаров, с которыми я имел дело, не проходил теперь через доки и склады, расположенные там, и они выглядели настолько же мертвыми, насколько живым казался небесный пейзаж.

Дикое многоголосье гудков оторвало меня от грез. Свет опять сменился, и я задерживал поток. Не без злорадства я дал полный газ и так быстро промчался через перекресток, что оставил блестящего мерзавца позади себя. Однако дальше круговое движение переходило в двухрядку, и буквально через несколько секунд он догнал меня и, урча, с беспечной легкостью промчался мимо. Меня внезапно охватило желание погнаться за ним, биться, как на дуэли, просто из принципа, но я не поддался этому дурацкому порыву.

Что со мной творится? Я всегда испытывал отвращение к болванам, выкидывавшим глупые шутки на забитых пригородных дорогах, — такое же отвращение испытывал и сейчас, раз уж на то пошло. А вопрос о трусости здесь даже и не возникал — ведь главным образом подвергались риску жизни других. Да и в любом случае я уже вернулся к нормальной скорости. Мимо меня промчался еще один автомобиль — той же марки и того же года выпуска, что и мой, даже цвет был такой же. Я уставился на него, чтобы убедиться, что это не моя машина, и снова обругал себя. Как бы там ни было, сиденья в той машине были под леопардовую шкуру, а на бардачке кивала игрушечная собачка. В моей по крайней мере такой гадости не было; а впрочем, могла бы и быть, почему нет? Таковы, во всяком случае, были мои ощущения по отношению к ней и самому себе в тот миг. Нет, мне обязательно следует поменять машину и ездить на «порше», «рейндж ровере» или на МГ, но уж никак не на моей умеренной и аккуратной тачке! И если я действительно такой уж перспективный чудо-мальчик, то должен получать удовольствие от быстрой езды, а не только от растущего банковского счета и коллекции не совсем легального золота!

Я остановился у своего подъезда — все того же обычного подъезда. Домой? Зачем? Тотчас мне представилась моя квартира — чистенькая, пустоватая, тщательно спроектированная и дорогостоящая мансарда. Мне стало тошно при одной мысли, что надо готовить ужин, а перспектива доставать что-нибудь из морозильника совсем меня доконала.