Инна Лёвина - Ловушка для наёмника

— Тогда маловероятно, что Тойна решится начать войну, — рассудительно заметил Ронголт.

— Не совсем так, — ответил ему Виртамн. — Королевству семи островов нужна помощь против нас. Они могут дать Тойне немалые торговые льготы и предложить помощь против пиратов, которые сейчас треплют тойнский флот в Северном море. А вернее всего предложат одну-две севрумские провинции. И тогда Тойне выгодно будет вмешаться, а не выжидать.

— Короче говоря, надо любой ценой добиться прочного мира или с Тойной или с Королевством, — задумчиво сказал Донн. — Что ж, это было ясно изначально, и теперь, я вижу, дело никак не продвинулось. Нам по-прежнему нечего им предложить, и твои интриги, Вирт, не помогли.

— Не совсем так, — сказал Виртамн. — Наши осведомители узнали нечто очень важное… И если мы сделаем все быстро, пока Тойна колеблется, то можем успеть.

Все напряженно посмотрели на него. Неужели он вызнал средство расколоть потенциальных союзников? Виртамн продолжал, правда, голос его стал звучать тише, неувереннее.

— Мне донесли, что наследник Королевства, принц Тар, готов прекратить войну, если мы отправим старшую принцессу и всех ее родственников в Королевство. Он ведь формально ее жених.

— Не получим ли мы немалые проблемы потом? Тар и Урсула поженятся… не станет ли он затем претендовать на корону Севрума? От имени ее младшего брата или своего наследника? Соберет войска, договорится с Тойной… — спросил Хелнор. Он тоже говорил неуверенно, не поднимая глаз на Донна.

— Во-первых, принцесса перед отъездом подпишет отречение от престола — за себя и за своих наследников и родственников. Во-вторых, отец Тара, король Торнем, подпишет соглашение с Севрумом. Он признает нашу республику и наших лидеров.

— Но потом они могут разорвать все соглашения? — подал голос Чальт.

— Нам бы выиграть хотя бы пару мирных лет, — сказал Тильгинн задумчиво. — После этого будет уже неважно… Севрум окрепнет, мы обгоним их, если у нас завершится, наконец, задуманный нами прорыв. У нас будет такое мощное производство, такое оружие, что все станет неважно…

— Успеем ли мы? Они могут напасть раньше, через полгода-год, — продолжал сомневаться Чальт.

— Никто не будет отводить войска, чтобы тут же снова перебрасывать их на войну и заново завоевывать отданные земли. Пушки, провизия, боеприпасы — возить их туда-сюда разорительнее, чем продолжать войну, — возразил Хелнор.

— Так, — сказал Донн.

Все переглянулись, умолкнув.

— Так… — повторил он мрачно. — Насчет Королевства я дам ответ через несколько дней.

— Каждый день дорог…

Но Донн посмотрел на Виртамна, и тот замолчал, опустив глаза.

— А Тойна? — спросил Тильгинн.

— С ними надо вести переговоры параллельно. Вирт, это будет теперь твоя основная задача. Нужно добиться, чтобы они подтвердили мирный договор. Кстати, мы начинаем строить более быстроходные корабли. Если нам удастся создать новый флот, то Севрум сможет помочь Тойне против пиратов. Мы могли бы подписать новый договор с Тойной, где эта помощь — и торговые льготы для Тойны — пропишем как обязательное условие.

Друзья разошлись один за другим, а Донн отправился в свой кабинет. Но работа не шла. Он думал только о том, что можно добиться мира с Королевством… и готов ли он отдать Урсулу за мир для Севрума.

Донн сидел, запрокинув голову на спинку кресла. Ему не нужно было волшебное зеркало, чтобы увидеть будущее Севрума. Донн точно знал, каким оно должно быть. Пока то, что делалось в стране, походило на эскиз не до конца понятной посторонним, но великолепной, дерзко задуманной картины. Севрум должен был перепрыгнуть через несколько десятилетий — почти эпоху — в развитии. Донн знал, что для этого необходимо и знал, что он сможет добиться прорыва… Он представил себе дворец, прежнее гнездо севумских королей. Сейчас там проходили заседания Военного Совета, и дворец воспринимался как иной символ — одновременно традиционности и новизны. А за дворцом — монастырь…

Если бы Донн был поэтом, ему, возможно, привиделись огромные весы, на которых, стремясь к равновесию, качались бы на двух чашах его мечта — в виде игрушечного городка с летящими над ним новыми стремительными дирижаблями, быстроходные паровыми машинами и ежедневной суетой — и его любовь — крохотным старинным монастырем.

Но он не поэт, а политик, у него — цель. Любит ли он Урсулу? Донн представил себе ее серо-голубые, правдивые, то печальные, то робко-счастливые глаза. Да, любит. Донн себе никогда не лгал (впрочем, старался обойтись без лжи во всех случаях, где это было возможно). Но разве он может отказаться от идеи обновленного, мчащегося в будущее Севрума, обходящего на всех дорогах близлежащие миры? Зачеркнуть вот так, только ради себя, все эти многолетние труды — свои и друзей? Нет… потому никаких весов он не видел.