Джон Норман - Дикари Гора (ЛП)

И вот девушка, стоящая на коленях передо мной, когда-то Элисия Невинс, когда-то надменная, красивая и гордая агентесса Кюров, а теперь всего лишь моя очаровательная рабыня, потянулась к моим сандалиям.

Она прижалась к ним губам, целуя их, и затем, опустив голову вниз, начала завязывать их на моих ногах. Она была довольно привлекательна с тяжелым железным ошейником и цепью на шее, стоящая на коленях передо мной, выполняющая эту непритязательную работу. Я тем временем задавался вопросом, зачем прибыл эмиссар Самоса.

- Ваши сандалии завязаны, Господин, - сказала девушка, поднимая голову, и вновь становясь на колени.

Я пристально посмотрел на неё. Приятно всё-таки владеть женщиной.

- О чём Вы думаете, Хозяин? - спросила она.

- Я вспомнил, - ответил я, - первый раз, когда я использовал Тебя для своего удовольствия. – А Ты, помнишь, как это было?

- Да, Хозяин, - вздохнула она. - Я никогда этого не забуду. И это был не только первый раз, когда Вы взяли меня для своего удовольствия. Это был первый раз, когда вообще кто-либо использовал меня для своего удовлетворения.

- Насколько я помню, - сказал я, - Ты хорошо отдалась, для новообращённой рабыни.

- Спасибо, Господин, - поблагодарила она. - И пока Вы ждали темноты, чтобы сбежать из города, коротания времени, Вы заставили меня отдаваться снова и снова.

- Да, - согласился я. А потом, когда стемнело, и я счёл побег достаточно безопасным, то привязал её голой, животом вверх, к седлу моего тарна, и, избегая патрулей, выскользнул из Ара. Я возвратился в Порт-Кар, где швырнул её, связанную рабыню, к ногам Самоса. Он бросил пленницу в одну из своих женских темниц, где мы и допросили её. Мы узнали тогда много нового.

После того, как мы выжали из неё всю информацию, что ей была известна, она стала ненужной, и могла быть брошена связанной и голой в каналы на съедение уртам, или, возможно, по нашему выбору, сохранена в качестве рабыни.

Она была миловидна. И я доставил её, в мой дом, обездвиженную и с завязанными глазами. Когда покровы сдёрнули, она оказалась у моих ног.

- Ты действительно благодарна, что тебя оставили в моём доме? – спросил я.

- Да, Господин, - ответила она, - и особенно благодарна, что Вы сочли меня достойной, чтобы держать какое-то время Вашей собственной рабыней.

Ничто так не удовлетворяет женщину, как её собственное рабство.

После того, как я использовал её, я поместил со своими другими женщинами. Большинство из них доступно моим мужчинам, так же как мне самому.

- Рабыня благодарна, - сказала она, - что этой ночью Вы приковали меня к Вашему рабскому кольцу.

- Кто благодарен? – спросил я.

- Элисия благодарна, - ответила она.

- Кто такая Элисия? - переспросил я.

- Я - Элисия, - сказала она. - Это - кличка, которую мой Господин счел подходящей для меня.

Я улыбнулся. Рабы, не более чем домашние животные, и не имеет прав на выбор имени. Их называет хозяин. По моему решению, она носила свое бывшее имя, но теперь это только рабское прозвище, кличка домашнего животного.

Я встал, и стянул одно из меховых покрывал с софы. Пересёк комнату, и поясом, закрепил мех на себе. Кроме того, с торчащего из стены крюка, я снял ножны с её вложенным в них коротким мечом. Я вытащил клинок из ножен, протёр его об мех, что был на мне, и вернул меч в ножны. Лезвие всегда следует протирать, чтобы удалить с него капли влаги. Большинство гореанских ножен не защищают от сырости, поскольку в этом случае меч будет сидеть в них слишком туго, что создаст сложности при выхватывании, и может стоить жизни в бою. Я перебросил ремень ножен через левое плечо, гореанским способом. Таким образом, чтобы ремень ножен, не мешал выхватывать клинок, в противном случае можно запутаться в снаряжении, а это также может привести к поражению в бою. На марше, кстати, и в некоторых других ситуациях, регулируемый ремень, обычно, помещается на правое плечо. Это уменьшает его скольжение при движении.

В обоих случаях, конечно, это верно для правши, ножны в левом бедре, обеспечивают удобное и быстрое выхватывание меча поперёк тела.

Я тогда пошел снова в сторону устланной мехом, большой каменной кровати, рядом с которой, на полу, прикованная цепью за шею, стояла на коленях красивая рабыня.

Я встал перед нею.

Она легла на живот, и мягко обхватив мои лодыжки руками, покрыла мои ноги поцелуями. Её губы, и её язык, были теплыми и влажными.

- Я люблю Вас, мой Господин, - прошептала она, - я принадлежу Вам.

Я отстранился от неё. - Ползи в ноги постели, приказал я ей, - и лежи там.