Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3 - Полет мести

— Тебе кажется? Тебя усыпили? — Только в случаях, когда необходимо хирургическое вмешательство, или при самых тяжелых ранениях применялось усыпляющее. Должно быть, рана очень серьезная.

— Пира заверила меня, что рука не потеряет подвижность, — улыбнулся Бреннан. — Идем, друг, а то я начинаю смущаться! Приготовим утреннее приветствие гостям.

Рассвет был невыразимо прекрасен и обещал не менее чудесный день.

«Прекрасные декорации, которые так контрастируют с жестокими событиями», — мрачно размышлял Тарлах, глядя на разворачивающуюся перед ним сцену. Ему казалось, что он уже целую вечность ежедневно видит ее перед собой.

Нет, в огромном войске, собравшемся на берегу, чувствовалась какая-то перемена.

Султаниты накануне ударили изо всех сил. Отступая, они признали, что стена по-прежнему стоит, но не ожидали, что и утром на ней будет тот же спокойный, решительный и смертельно опасный гарнизон, как и в самом начале осады. Разум по-прежнему утверждал, что они должны одержать победу, но теперь, глядя на этих стойких бесстрашных воинов, султаниты дрогнули. Впервые за все время они усомнились в своей победе.

Но это не имело значения. Они тоже собрались, и их командующий поднес к губам сигнальную трубу.

Но не отдал сигнал.

Другой звук разорвал ясный утренний воздух, высокий, сильный и чистый. Так может звучать только боевой рог фальконеров.

Неожиданно на высокогорной тропе, ведущей в долину, показались одетые в черное всадники. Их было очень много, но это только авангард армии фальконеров.

Они остановились, казалось, на целую вечность, но потом послышался новый сигнал — в атаку, и всадники по крутому спуску понеслись к стене и к врагам за ней.

Волна за волной накатывались всадники. Застывшим от неожиданности захватчикам и их противникам, казалось, что фальконерам не было конца.

Над ними летели соколы, тысячи птиц, от них почернело небо.

Тарлах на мгновение сузил глаза. Воинов не может быть так много…

Он гордо поднял голову. Женщины! Все женщины присоединились к армии для защиты своего мира.

Тарлах смотрел, как они приближаются, воины и боевые птицы. Это его народ. Никто не видел его в полной силе с тех пор, как фальконеры в далеком прошлом пришли с севера. Теперь появилась достойная цель для силы и мужества этого народа.

Но противников было не меньше. Впервые Тарлах по-настоящему оценил, что сотворили с армией захватчиков буря и мечи защитников. Если считать соколов, армия Морской Крепости теперь численно превосходила чужаков.

Султаниты тоже поняли, какой удар нанесла им судьба. Позиция их стала неожиданно крайне уязвимой и опасной. Но они были опытными бойцами и торопливо перегруппировались, построились в квадрат, который позволял отразить нападающих. Но в то же время они понимали, что их усилия бесполезны. Султаниты смотрели на войско фальконеров и видели, что пришел их конец.

Тарлах приказал каждому третьему своему воину отойти, уступить место вновь прибывшим. Те оставляли лошадей перед стеной. Капитан не разрешил своим солдатам спускаться на берег. Даже сейчас, когда пришли спасители, он не позволил ослабить оборону стены, пока еще у врагов остаются силы.

Лицо его казалось бесстрастным. Он придвинулся ближе к Уне, которая оборонялась рядом с ним, но они не касались друг друга и не разговаривали.

Горный Сокол не смотрел на столкновение двух армий. Ему хотелось вообще уйти со стены. Бойню в таких масштабах ему никогда не приходилось видеть, даже в сражениях с Ализоном, и он надеялся, что больше никогда и не увидит. От всего сердца он молился, чтобы никогда не пришлось ему участвовать в таком бою.

Воины султаниты были храбры и искусны. Они дорого отдавали свои жизни, но положение их было безнадежно. Тяжелые потери у стены, потери во время бури в океане, трудности, в которых они жили и сражались последнее время, — все это говорило, что победить они не могут. Они смертельно устали, у них не было никаких защитных сооружений, только собственные тела и щиты. Иного конца и не могло быть.

Несмотря на все это, и даже на то, что фальконеры были со свежими силами, вопреки своему долгому маршу, захватчики могли бы продержаться довольно долго, если бы не боевые птицы. Они сражались, как отдельная армия, не испытывая страха. Чужаки с самого начала относились к ним с суеверным страхом: они никогда не заключали боевого союза ни с птицами, ни с другими животными.

Не было ни сдачи в плен, ни пощады. Сами султаниты считали это невозможным. Масштаб их поражения и его последствия делали жизнь для всего их народа невозможной, хотя они и не дали противнику достичь быстрой и легкой победы. Если бы фальконеры их пощадили, они убили бы себя собственными мечами.