Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3 - Полет мести

— Вся ответственность за решения и действия, которые я предпринимал, лежит только на мне. Никого в отряде нельзя в чем-либо обвинить.

— Я учил тебя многому, но прежде всего прямоте, — заметил Варнел.

— Но ты учил меня и отвечать за свои действия!

Он сжал кулаки и снова разжал их. Тарлах всегда знал, что этот разговор неизбежен.

Тарлах поведал все, что произошло после его памятной встречи с Уной из Морской Крепости, описал свой растущий страх за судьбу народа фальконеров и решение, которое предложила правительница долины, а также условия, на которых она его сделала.

Когда он закончил, оба несколько минут молчали.

— Одного Рейвенфилда нам будет недостаточно? — спросил наконец командующий.

Тарлах покачал головой.

— Нет. Там хорошие, плодородные земли для населения и хорошее место для Гнезда, но недостаточно пространства для размещения колонн и прокорма лошадей. — Даже когда существовало прежнее Гнездо, большая часть воинов размещалась и тренировалась за его стенами. — Только получив в наше распоряжение горную территорию Морской Крепости, мы будем иметь достаточно места.

— А чтобы получить их, мы должны принять условия договора?

Горный Сокол нахмурился, борясь с отчаянием и гневом от тона голоса командующего.

— Это и так слишком мало в обмен на то, что мы получим. Леди Уна проявляет большое доверие к нашей чести, позволяя нам и нашим потомкам поселиться на своих землях. Она искренна в своем желании помочь нам, но не собирается закрывать глаза на то, что считает неправильным, даже злым.

Его глаза превратились в острия копий, в нем вспыхнул гнев при воспоминании о том, какую роль сыграла Уна в только что закончившейся схватке и какую помощь оказала за последние недели целительница Пира.

— Значит, то, к чему мы привыкли, теперь ты называешь злом?

Тарлах взял себя в руки. Ссора не увеличит его и без того незначительные шансы.

— Разве от нас просят так много? — удивился он. — Те, кто допускают нас сюда, рискуя своим будущим и будущим потомков, делают это добровольно. Мы должны обращаться с ними, с высокородными и простыми людьми, с уважением. Мы должны отказаться от власти над жизнью и смертью наших деревень.

Он внимательно смотрел на своего командира, стараясь определить его реакцию, но лицо Варнела напоминало маску. Главнокомандующий хотел выслушать все, прежде чем принять решение.

— Нас не просят жить так, как живут мужчины других народов, — продолжал Тарлах. — Вероятно, со временем произойдут какие-то изменения. Может быть, мы вступим в более тесный контакт с другими, чем сейчас представляем себе, но вначале ни колонны, ни деревни не испытают больших изменений в привычном образе жизни.

Тарлах неожиданно быстро улыбнулся.

— Для наших женщин это так же желательно, как и для нас. Они так же не стремятся к нашему обществу, как мы к их. Судя по всему, они неплохо управлялись без нас.

Варнел вздрогнул.

— Я об этом не подумал.

— В последние месяцы я ни о чем не думал так напряженно, как о последствиях этого предложения, — устало ответил Тарлах. — Если это справедливо, то переход для всех нас облегчится. Труднее всего будет, когда начнем обучать своих женщин и жителей долин. От нас всегда требовали вежливости, когда мы имели дело с посторонними. Поэтому расширение таких контактов мы сможем выдержать.

Главнокомандующий встал. Некоторое время он смотрел на огонь, потом снова повернулся к своему младшему товарищу.

— Ты понимаешь, что это означает?

Губы капитана упрямо сжались.

— Если предложение будет сразу отвергнуто, я могу потерять жизнь или стать изгнанником. Если его примут, то согласится не больше половины нашего народа. Мы будем расколоты, разъединены, колонна выступит против колонны, товарищ против товарища. — Он пристально посмотрел на Варнела. — Я понимаю, что буду нести ответственность за то, что подверг свой народ этому расколу. Мы такого не знали со времен поражения Джонкары, когда пролегла пропасть между мужчинами и женщинами, — горько закончил он.

Варнел внимательно разглядывал его.

— На тебе тяжесть гнева, — спокойно сказал он.

— Главным образом страха, — поправил Горный Сокол, опустив голову в предвидении позора и поражения. — Я знал, что мне грозит, когда дал согласие на предложение правительницы долины, и должен принять последствия своего поступка. Но я не стремлюсь к смерти или позору. Если бы я до глубины души не поверил, что в этом единственная надежда на спасение нашего народа, я бы, наверно, не согласился. Но я знаю, что если мы все или значительная часть нас не пойдем по тропе, которую я выбрал, нас ждет полное исчезновение.