Андрэ Нортон - Колдовской мир - 3 - Полет мести

Он не может обещать им победу, большинству из них не сможет сохранить жизнь. Даже партизаны, за которыми начнется охота, будут постепенно перебиты. Теперь Тарлах понимал, что только немногим удастся остаться в живых в результате исполнения его плана, когда стену наконец одолеют.

Он покачал головой. Он устал, слишком устал, иначе не погряз бы так в мрачных мыслях. Нужно бороться с отчаянием, а не подпитывать его…

Тарлах распрямился, услышав стук в дверь, но не мог отогнать отчаяние и казаться невозмутимым. Тем не менее он быстро встал и приветствовал вошедшую Пиру. И не посчитал нужным надеть шлем, чтобы скрыть лицо и глаза.

Целительница поняла его настроение, но сделала вид, что ничего не заметила.

— Я думала, что ты будешь выглядеть хуже, — грубовато заговорила она, разглядывая Тарлаха в течение нескольких секунд.

Несмотря на все отчаяние и усталость, капитан не смог сдержать улыбки.

— Так хорошо я выгляжу?

— Да… Сержант спит?

— Только что уснул.

— Привилегии низкого звания, — с завистью сказала Пира.

Тарлах посмотрел на стол и ожидающую его работу и вздохнул.

— Торкис не лежал бы здесь, если бы не дыра у него в спине, но я думаю, ты права: власть приносит с собой не одни привилегии, но и неудобства.

Он с любопытством смотрел на нее. Тарлах не удивился, видя у себя женщину из народа фальконеров. Учитывая его сегодняшнее падение во время боя и то, что он принял на себя ответственность за раненого рейвенфилдца, он даже ожидал увидеть у себя целительницу.

А вот Уна не появлялась, и у Тарлаха было тяжело на сердце.

— С правительницей долины все в порядке? — спросил он голосом, который не дрожал, сдерживаемый усилиями воли.

— Леди Уна, к счастью, сегодня невредима. Просто у нее стало больше дел, потому что выбыл твой второй лейтенант.

— Правда, и я не выполняю свою долю дел, болтая здесь. — Тарлах медленно встал и направился к двери.

— Надо посмотреть, как остальные. Бумажная работа подождет.

Ему раньше следовало бы заняться делами, которые накапливались к концу дня, но необходимость присмотреть за Торкисом и настойчивость целителей — они хотели, чтобы он сам отдохнул, — задержали его.

Пира подняла руку, останавливая его.

— Леди долины справится с этим сегодня, а я достаточно знакома с обязанностями командира — я ведь возглавляла женскую деревню, — чтобы помочь тебе здесь. Возможно, я не слишком знакома с обороной стены, но работа с припасами мне хорошо знакома. Кажется, мне раньше нужно было этим заняться.

— Никто не вправе обвинить тебя в этом, целительница, но признаюсь, что мне нужна помощь. Я сегодня очень устал.

— Неудивительно! Тебя самого следовало бы уложить в постель!

— Нам всем не помешало бы пролежать в постели недельку, — печально ответил Тарлах.

Пира направилась к его столу.

— Покажи, что нужно сделать, птичий воин.

Пира оказалась столь же полезной и умелой в работе с документами, как и в искусстве исцеления, и им удалось за удивительно короткое время расчистить стол.

— Спасибо, — поблагодарил ее капитан. — Я не думал, что закончу так быстро.

— Если все сделано, можно поесть, пока не ушла назад повозка.

Она увидела, как он пожал плечами, и покачала головой.

— Ты постился вчера вечером. Больше не делай так, Горный Сокол.

— Тебе сказала леди Уна? — недовольно спросил он. Он знал, что Уна и Пира подружились, а женщины болтают не меньше мужчин.

— Нет, хотя ей следовало бы мне сказать, потому что я отвечаю за то, чтобы ты стоял на ногах. Мне сказал твой первый лейтенант.

Бреннан?

Целительница заметила его удивление и улыбнулась.

— Товарищи беспокоятся о тебе. Они опасаются, что ты загонишь себя.

Она встала.

— Может, тебе и не хочется есть, но без еды ты быстро ослабеешь. Я принесу тебе что-нибудь, если не хочешь идти сам.

Тарлах воспротивился.

— Здесь не место для таких услуг, и я не могу их принять от тебя.

— Тогда пошли со мной. Так или иначе ты должен поесть.

Ночь была прохладной, даже приятной, без настоящего холода, и самой спокойной за много недель. Ее тишина надрывала утомленные войной сердца. Ни воин, ни целительница не могли закрыться в стенах дома, как ни хотелось спать. Они неторопливо поели и неохотно вернулись в дом, который стал одновременно рабочим кабинетом Тарлаха и его жильем.

У входа стояла невысокая деревянная скамьями Тарлах сел на нее, прижавшись спиной к свежевымытой белой стене. Глаза его закрылись. Приятно, как в сильную жару, ощущать прохладу чуть влажного камня.