Лев Рыжков - Золотарь

Где-то вдалеке, за дверью, слышался издевательский визгливый хохоток.

– Выходите же, господин барон! – Масленый голос дворецкого зазвучал вновь. – Вы, мне кажется, тяжело больны. Может быть, у вас жар. Мы пригласим специально для вас из Нюрнберга хорошего врача. У вас наверняка лихорадка. Зачем, зачем вы тревожите мать и сестру?

– Они мертвы! – прорычал Кристоф.

– Господин барон! Уж не бредите ли вы? Ваше состояние внушает нам серьезные опасения! Да вот же они! Обе госпожи баронессы идут сюда!

– Кристоф! Сыночек!

– Мама?! Ты?!

– Сыночек! Зачем ты заперся в этом подвале? Сынок! Ведь ты же болен! Сильно болен! Тебе надо лечь в постельку! Я тебе ее уже приготовила! Выходи скорей! Не заставляй меня так волноваться!

– Не может быть! Мама! Но ведь ты мертва!

– Господь с тобой, сынуля! Ты бредишь! – Сквозь слезы она продолжала: – Господи, что делать? Мой сын совсем сошел с ума! Я всегда знала: не доведет до добра все это наследство! Вот теперь и Кристоф сошел с ума. Теперь мы с тобой, доченька, совсем сироты! Что же делать?! Что же делать?! О Господи! За что же это нам такое наказание?!

– Клара! – хрипло сказал Кристоф. – Ты здесь, Клара? Ты меня слышишь?

– Может, любезный братец соизволит выйти наконец из арсенала? – Да, это Клара! Это ее язвительный голос. – Выходи скорей, Кристоф, да смотри – не подожги там чего-нибудь ненароком, иначе все мы из-за тебя взлетим на воздух.

В мгновение ока Кристоф оказался у самой двери. Опомнился он только тогда, когда ему на плечо легла рука маэстро.

– Враг хитер, юноша! – сказал старик. – Неужели вы собрались поддаться на его уговоры?

– Маэстро! – прошептал Кристоф. – Я перестал уже что-либо понимать! Мне уже кажется, что я действительно сильно, страшно, тяжело болен, что я потерялся в закоулках какого-то замысловатого, бесконечного кошмара. Маэстро, любезнейший маэстро! Может, и правда то, что эти люди за дверью желают мне добра?

– Это не люди! – сказал маэстро. – Вы же видели.

– Да, – сказал Кристоф. – Да, я видел. Я все видел, слышите, вы?! Эй, вы, за дверью! Вы мертвы! Я видел ваши трупы! Вы не можете со мною разговаривать! Сгиньте! Провалитесь в преисподнюю! Я вам не открою!

– Господин барон! – Сквозь толщу дубовой двери в арсенал просачивался медоточивый голос дворецкого. – Господин барон! Да извинит меня ваша милость, но нам всем здесь сдается, что вы… кгхм… немножко не в себе. Хотя… хотя я, кажется, начинаю что-то понимать. Скажите, ваша милость, вы ведь имели продолжительную беседу с безумным лекаришкой? Я имею в виду господина Корпускулуса… Вы ведь довольно долго о чем-то с ним разговаривали, не так ли?

– Положим, – сказал Кристоф.

– Прекрасно! – загудел снаружи настойчивый голос. – А теперь, барон, скажите, он вас чем-нибудь угощал, когда вы с ним разговаривали?

– Гм… Да. Трубкой с настоем восточных трав, просветляющих сознание.

– Да, да, да! Именно! Теперь-то мне все понятно.Ха-ха-ха! – Дворецкий рассмеялся. – И как же это я сразу не догадался! Эти травы, что предлагал вам господин Корпускулус, вовсе не проясняют сознание, господин барон! Наоборот! Они его помрачают! Старый сумасшедший лекарь потчевал вас индийским гашишем, вызывающим кошмарные видения. Старикашка одурманил вас, а вы навоображали тут себе бог весть каких ужасов! К тому же господин Корпускулус вовсе не тот, за кого себя выдает! В бумагах покойного барона я обнаружил письмо, адресованное его покойной милости, которое его покойная милость не успел даже распечатать. Это письмо послано полицейским комиссариатом Магдебурга. Сейчас, господин барон, я вам немедля это письмо зачитаю. Эй! Огня сюда! Комиссар магдебургской полиции господин Шварцендреккер пишет буквально следующее: «Господин барон! Из достоверных источников нам стало известно, что в принадлежащем вам замке укрывается разыскиваемый полицией Магдебурга, Гамбурга, Оснабрюкка, Ганновера и прочая, и прочая, и прочая, – тут я пропускаю… ага, – а также святейшей инквизицией города Толедо опасный преступник Фридрих Пуццли, скрывающийся от правосудия вышеозначенных городов. Сей мошенник Пуццли обвиняется в изготовлении фальшивых приворотных зелий, кои зелья привели к расстройству здоровья пятидесяти восьми особ женского и трех особ мужеского пола, из коих пострадавших шестеро являются дамами из знатных фамилий. Также означенный Пуццли обвиняется в колдовстве, чернокнижии, насылании порчи на домашний скот, ритуальном поедании грудных младенцев, вызывании наводнений и землетрясений, солнечных затмений и прочей непогоды. Убедительно просим вас, господин барон, незамедлительно выдать указанного Пуццли властям». Ну, тут идут приметы, тут все совпадает… Ага! Вот, слушайте! «Вышеописанный преступник и душегуб укрывается в замке Дахау, пользуясь вымышленным именем Хосе Леонсио Иван Франсуа Альбрехт фон Корпускулус де Суррогатис, выдает себя за доктора медицины и прочих наук, хотя образования никакого не имеет, даже более того – был изгнан из второго класса церковноприходской школы за леность и тупоумие».