Андрей Франц - По образу и подобию (СИ)

Капитан несколько секунд смотрел на историка-медиевиста совершенно заторможенным взглядом, а затем самым неприличным образом зашелся в хохоте.

- Ну, доцент! Ну, ты отжег! - владелец заводов-газет-пароходов жизнерадостно ржал, хлопал себя по ляжкам, хватался за живот, катался по соломе и еще десятком различных способов демонстрировал свое безудержное веселие. - Вот за что, ха-ха-ха-ха люблю вашего брата ботаника! Не, точно, вернемся домой - с меня ящик коньяка, о-о-хо-хо-хо, самого лучшего! Слушай, ты, а-а-ха-ха-ха, ученая штучка, ты хоть представляешь, как ты нашего Творца загрузил?! Это ведь тебе не каменюкой в лоб филистимскому гопнику засветить! Это ж цельное человечество без капитализма оставить! Ой, не могу, это ж как он, бедняга, теперь извернуться должен!...

Впрочем, оттянуться по полной Капитану не дали. Хлопанье дверей и стук каблуков где-то в конце коридора известили пленников, что пора собираться. Ну, нищему собраться - только подпоясаться. Господин Гольдберг отступил в дальний угол, сел на пол, как велел ему олигарх, и прикрылся оставшимся столиком. Сам же владелец заводов-газет-параходов вооружился ножками от оставшегося стола и подошел вплотную к двери.

Звук вынимаемого из пазов засова практически совпал с могучим пинком капитанской правой. Дверь легко распахнулась, вынося двух неосторожно приблизившихся стражников куда-то в глубины коридора. За ними этаким двухметровым кузнечиком скакнул Капитан. Обо всем остальном скорчившийся в углу историк-медиевист мог следить лишь по слуху.

Справедливости ради следует заметить, что особо насладиться господин Гольдберг так и не успел. Десять-двенадцать секунд палки в руках господина Дрона исполняли партию ударных, извлекая из различных деталей снаряжения пришельцев самые неожиданные звуки. Затем насупила пауза - такта, аж на четыре. Наконец, в дверном проеме показалась согбенная спина Капитана, заволакивающего внутрь тела двух стражников.

- Живы, живы, - откликнулся он на немой вопрос напарника, - но полежать придется.

Следующим рейсом в камеру была перебазирована еще парочка, значительно отличавшаяся от первой. Во-первых, стражник был вооружен, в отличие от первых, арбалетом и должен был, по-видимому, страховать пленников на расстоянии. Н-да, не повезло мужику! Даже на спуск нажать не успел - настолько неожиданным и стремительным оказался маневр матерого олигарха.

Последний же из новых обитателей пенитенциарного учреждения замка Иври был и вовсе безоружен. Если не считать, конечно, кинжала за поясом, положенного любому доброму горожанину. Разумеется, Капитану личность этого четвертого была неизвестна. Поэтому он и не обратил на него должного внимания. А жаль. Сколько бы ожидающих их неприятностей можно было избежать, поговори Капитан сейчас с ним по душам. Нет, пусть тысячу раз прав Григорий I, сказав, что невежество - мать истинного благочестия, здесь и сейчас оно оказало Капитану плохую службу.

Это ведь мы с тобой, добрый мой читатель, сразу узнали честного сьерра Винченце, ломбардского купца и по совместительству шпиона и диверсанта Себастьяно Сельвио - главы тайной службы Венецианской Республики. А откуда было об этом знать Капитану? Вот и не состоялся в этот раз между ними разговор. Жаль, искренне жаль!

А между тем, государи мои, пока мы тут с вами прохлаждаемся и предаемся отвлеченным размышлениям, наш олигарх вовсе даже не сидит без дела. Отнюдь! Он уже, чтоб вы знали, снял с четырех недвижных тел все, что хотя бы теоретически можно было использовать в качестве перевязочного материала. И вот - сидит, перевязывает. По рукам и ногам. Чтобы даже шевельнуться было проблематично. Немногочисленные остатки все того же материала послужили кляпами.

Наконец, все четыре пострадавших организма были аккуратно и бережно размещены на соломе. А их вооружение - проинспектировано и забраковано, как не соответствующее ни текущему моменту, ни целям и задачам наших героев. Правда - за исключением двух невзрачных полосок заточенного металла. Обмотанные с одного конца обрывками то ли кожи, то ли просто тряпки, металлические полоски должны были, по всей видимости, изображать ножи. Но справлялись с этим, на взгляд господина Гольдберга, с большим трудом. Капитан, однако, не разделял скепсиса своего спутника. Подбросив их по очереди в воздух, он довольно хмыкнул и рассовал по кармашкам на предплечьях. Отказ же от остального железа он объяснил просто:

- Понимаешь, доцент, если нам придется драться - это однозначно хана! Тут никакое оружие не поможет. Болтами со стен забросают, и всех дел. Да и не хочется мне никого убивать, народ-то не при делах. Так что, идем тихонечко, не красуясь.