Лина Тимофеева - Ожерелье Онэли

— Друг! — обратился к задумчивому правителю сероголовый сван. — Мы нашли в лесу одну вещь и поняли, что она принадлежит тебе.

Хельви, который так и не смог привыкнуть, что у отдельных представителей освобожденного им племени нет собственных имен, ответил свану кивком головы и выжидательно посмотрел на всю группу. Их, что ли, к фермерам послать, подумал он. Правда, какие из них помощники — вдесятером мотыгу не сдвинут.

— Что же это за вещь?

— Вот, прими. — Сван торжественно протянул Хельви маленькую пастушью сумку, набитую чем-то мягким.

Подарок свельфа — плащ и сумка, растрогал принца. Когда же он потерял ее в лесу — во время первой встречи со сторожевым отрядом альвов или перед знакомством со стражниками усыпальницы Ашух? Или когда они с Вепрем, Таром и Наиной бежали по краю оврага, спасаясь от стаи ночных убийц? Это не имело теперь никакого значения. Хельви перекинул вновь обретенную сумку через плечо. Выскочивший в это время из-за угла шатра Базл отчаянно махал наместнику руками.

— Нам пора в лагерь. Все уже ждут! — громко крикнул он.

Лагерь располагался на вершине одного из зеленых холмов неподалеку от Верхата. С высоты не открывался вид на сгоревший город, однако удары молотов и треск разбиваемых стен доносились даже сюда. Несколько больших шатров, в которых жили наместник и его свита, живописно смотрелись со стороны. В центре лагеря на высоком древке колыхалось полотнище с геральдическим знаком нового подданного императора — белым драконом на фоне лазоревых цветов, сплетавшихся за спиной волшебного зверя то ли в корзину, то ли в венок. Знак был прислан вместе с грамотой о наместничестве из столицы и не слишком понравился Хельви, однако крайне изумил его придворных. Иметь дракона на фамильном знамени можно было только членам императорской семьи.

Стол в шатре был уже накрыт, все приглашенные сидели на местах — Наина в новом красном платье, богато украшенном золотой тесьмой и рубинами, Вепрь в неизменной черной куртке, на которой от заплат не было живого места. Правда, поверх рванья висела толстая золотая цепь — подарок императора, не без радости, надо полагать, узнавшего, что сокровища Ашух не достались человеку, и решившего подсластить тому горькую пилюлю.

Рядом с алхином сидел бледный и сильно осунувшийся Тар. После тяжелого ранения в пещере Черного колдуна он доставил много хлопот Базлу. Положение было столь серьезным, что в один момент маг вообще заявил, что не видит смысла в дальнейшей борьбе за спасение жизни Ожидающего, который все равно, как следовало из рассказа Хельви о встрече с Таром в подземелье, обезумел. Однако наместник, который к тому времени стал самостоятельно садиться на коня, посмотрел на мага таким взглядом, что Базл не стал задавать лишних вопросов и молча вернулся к своим обязанностям. В результате Тар все-таки открыл глаза, однако дух Ожидающего был надломлен. Он категорически отказался возвращаться в Гору девяти драконов, равно как и возглавить дружину нового наместника. Целые дни альв проводил в лагере, лишь один раз выехав в лес Ашух в сопровождении алхина, однако ни разу не сошел с наезженной тропы вдоль Серебряного потока.

Хельви понимал, что систему сторожевых отрядов, которые были временно распущены в связи с тем, что все воины были заняты на строительстве города, необходимо восстановить к зиме. Он так и не нашел времени написать о состоянии дел по охране пограничья императору, рассудив, что и без того засыпает придворную канцелярию бесконечными депешами о предоставлении Западному краю дополнительных средств из казны Раги Второго на восстановление Верхата и разоренных стаями гарпий фермерских хозяйств. Хозяева холмов, к счастью для местных жителей, после обвала усыпальницы на поверхности не появлялись. Однако выбрать альва, которому он мог бы доверить столь ответственное задание, было сложно. Бодр погиб во время пожара резиденции Красного петуха, Тар с каждым днем все больше замыкался в себе, Вепрь говорил о скором уходе. Собственно, обед, на который так спешил Базл, был посвящен именно этому событию — алхин твердо заявил, что покидает Хельви.

— Я тебя вывел в люди и теперь могу оставить со спокойной совестью. Уж не знаю, как ты, хороший мой, справляешься со всей этой кутерьмой, но меня от штолен уже просто тошнит. Не спасают даже мысли о сокровищах, которые там остались, — прямо заявил он наместнику несколько дней назад.

— И когда же думаешь уходить? — стараясь не выдать своей грусти, спросил Хельви.