Жюльетта Бенцони - Ожерелье Монтессумы

Освещенная пламенем последних пожаров, огни которых отражали черные зловонные воды каналов с плавающими в них трупами, эта летняя ночь, душная и тягостная даже на этом высокогорном плато, была зловещей. Вокруг, на месте цветущих садов, лежали руины бывших дворцов и домов знати. Всюду кровь, боль и смерть! Не разрушенными остались лишь стоящие по обеим сторонам широкой эспланады дворец императора и большая теокали, пирамида, на вершине которой у жертвенника по-прежнему горел священный огонь. Это было святилище Верховного бога Уицилопочтли [1] Уицилопочтли — верховное божество у ацтеков, Бог солнца, войны, охоты, покровитель ацтекской знати. (Здесь и далее — примечания редактора, за исключением особо оговоренных примечаний автора и переводчика.) , олицетворяющего Солнце в зените. Его жрецы в черных одеяниях сгрудились у алтаря, покрытого засохшей кровью. Они молча наблюдали за ужасной сценой, разворачивающейся внизу у подножия лестницы темного дворца, который охраняли лишь несколько часовых. Перед уцелевшими жителями города стоял конкистадор Эрнан Кортес. Он наблюдал, как пытают огнем юного императора Куаутемока [2] Куаутемок — последний правитель некогда могущественной империи ацтеков. . Его мучили из-за того, чтобы он указал место, где его тесть Монтесума [3] Монтесума (1466-1520) — правитель ацтеков с 1503 г. С приходом испанцев в г. Теночтитлан был захвачен в плен; выступил с призывом покориться испанцам, за что был убит восставшими индейцами. приказал зарыть большую часть своих сокровищ. Часть этих сокровищ испанцы уже успели захватить еще несколько месяцев назад. Тогда, после бесславной гибели Монтесумы, Куаутемок и восставший народ оттеснили завоевателей к побережью, и многие испанцы просто утонули в каналах или в лагуне под тяжестью награбленного золота.

Потом завоеватели вернулись. Но город, в первый раз встретивший их дарами и цветами, в этот раз закрыл перед ними ворота. Испанцы взяли Теночтитлан в осаду. Юный правитель Куаутемок оказал жестокое сопротивление, он не щадил пленников, попавших к нему в руки. Все они закончили жизнь на жертвенном алтаре: им вскрывали грудную клетку и вырывали сердце. Еще горячие сердца приносили в дар Уицилопочтли, а тела сбрасывали вниз, и они долго катились по ступеням теокали. Отрубленными головами украшали крутые ступени пирамиды…

Но теперь пленником стал он, Куаутемок, бесстрашный воин с оружием из золота и обсидиана, которого узнавали в сражениях по великолепному убору из красивейших зеленых перьев птицы кетцаль. Кортес сделал вид, что принимает Куаутемока с соответствующими его положению и доблести почестями, а затем отдал в руки палачей.

Пытке подвергался и родственник Куаутемока, правитель Тлакопана, одного из городов-вассалов Теночтитлана-Мехико. До появления испанцев такие города словно цветущий венок украшали берега огромной лагуны реки Анауак. Правитель Тлакопана был стар и болен. Когда языки пламени касались его, он выл, стонал и плакал, хотя голос его уже слабел. Он ничего не знал о сокровищах Монтесумы, и ему нечего было сказать своим мучителям. Старик мог лишь указать место, где спрятал свои собственные богатства, но испанцы так и не услышали его признания. Сердце правителя Тлакопана не выдержало, и в руках палачей осталось лишь его неподвижное тело… Запах горелого мяса мешал дышать.

Куаутемок держался мужественно. Когда огонь касался его ног, ни единый звук не доносился сквозь его стиснутые зубы. Только капли пота текли по красивому лицу, посеревшему от невыносимой боли…

Его уже трижды опускали в огонь, а затем поднимали. И каждый раз над ним склонялись два человека — монах, уговаривавший его отречься от земных благ и обратиться к милосердию бога, которого Куаутемок не знал и не хотел знать, и некий Хулиан де Альдерете, королевский казначей, задававший один и тот же вопрос:

— Где сокровища? Где сокровища? Где сокровища?

Но Куаутемок молчал. Когда пытка возобновилась, он плюнул Альдерете в лицо.

— Так гори же, безумец! — рявкнул испанец и пнул пленника ногой.

— Не вздумай проделать такое еще раз, или тебе не поздоровится! — сурово предупредил его Кортес, стоявший в нескольких шагах от места пытки в окружении десятка своих офицеров, облаченных в доспехи, как и он сам.