Анджей Сапковский - Меньшее зло

— Слыхали, ребята? — Нохорн оглядел всю компанию. — Он хочет видеться с Ренфри. А по какому такому делу, браток, можно узнать?

— Нельзя.

Нохорн поднял голову и поглядел на близнецов, а те сделали шаг вперед, бряцая серебряными пряжками высоких сапог.

— Знаю, — вдруг заговорил тот, с косой. — Я уже знаю, где я его видел.

— Что ты там лопочешь, Тавик?

— Перед домом старосты. Он привез какого-то черта на продажу, такую помесь паука с крокодилом. Люди говорили, что это ведьмак.

— Это что ж такое, ведьмак? — спросил голый Пятнадцатый. — Э? Сиврил?

— Наемный чародей, — ответил полуэльф. — Шут за горсть серебреников. Я же говорю, ошибка природы. Оскорбление нравов людских и божьих. Палить таких надо.

— А мы колдунов не любим, — заскрипел Тавик, не отрывая от Геральта прищуренных буркал. — Что-то мне кажется, Сиврил, что в этой дыре у нас будет больше работы, чем казалось. Тут их больше, чем один, а ведь известно, что они держатся вместе.

— Ворон ворону… — злобно усмехнулся полукровка. — Как это еще земля носит таких, как ты? Кто вас плодит, чудь?

— Если можно, будьте терпимей, — спокойно произнес Геральт. — Твоей матери, как вижу, приходилось частенько гулять по лесу одной, чтобы у тебя появился повод подумать и о собственном происхождении.

— Возможно, — не переставая усмехаться, ответил полуэльф. — Но я-то, по крайней мере, знал свою мать. А ты, как ведьмак, и этого сказать о себе не можешь.

Геральт слегка побледнел и сжал зубы. Нохорн, который заметил это, громко засмеялся.

— Ну, браток, подобной обиды пропустить нельзя. То, что у тебя за хребтом, похоже на меч. Так как? Выйдете с Сиврилом на двор? А то вечер такой нудный.

Ведьмак не отреагировал.

— Трус засраный, — фыркнул Тавик.

— Что он там говорил о матери Сиврила? — монотонно тянул Нохорн, уперев подбородок в ладони. — Насколько я понял, что-то отвратительное. Что она всем давала, или что-то в этом роде. Эй, Пятнадцатый, да разве можно слушать, как какой-то приблуда обижает мать друга. Мать, мать ее е… это же святое!

Пятнадцатый охотно встал, отстегнул меч и бросил его на стол. Выкатил грудь, поправил наручи с серебряными шипами, сплюнул и сделал шаг вперед.

— Если ты в чем-то сомневаешься, — добавил Нохорн, — то Пятнадцатый как раз вызывает тебя драться на кулаках. Я же говорил, что тебя вынесут отсюда. Сделайте место.

Пятнадцатый приблизился, поднимая кулаки. Геральт поднес ладонь к мечу.

— Осторожно, — сказал он. — Еще шаг, и ты будешь искать свою руку на полу.

Нохорн и Тавик сорвались с мест, схватившись за мечи. Молчаливые близнецы одинаковыми движениями достали свои. Пятнадцатый отступил. Не двинулся лишь Сиврил.

— Что тут происходит, елки-палки? На минуту нельзя вас оставить.

Геральт очень медленно повернулся и глянул в глаза цвета морской волны.

Она была почти одного с ним роста. Соломенные волосы неровно срезаны у самых ушей. Она стояла, одной рукой опершись о косяк, в обтягивающем бархатном кафтанчике, затянутая богатым поясом. Ее юбка была неровной, асимметричной — слева доходила до щиколоток, справа же открывала мощное бедро над голенищем высокого сапога из лосиной кожи. На левом боку висел меч, на правом — стилет с большим рубином на рукояти.

— Языки проглотили?

— Это ведьмак, — буркнул Нохорн.

— Так что?

— Он хотел говорить с тобой.

— Так что?

— Это волшебник, — загудел Пятнадцатый.

— А мы волшебников не любим, — добавил Тавик.

— Спокойно, ребята, — сказала девушка. — То, что он хочет со мной поговорить, еще не преступление. Забавляйтесь дальше, и без скандалов. Завтра будет базарный день. Вы же наверняка не хотите, чтобы ваши выходки помешали ярмарке, такому важному событию в жизни этого милого городка?

В наступившей тишине раздался тихий паскудный смешок. Смеялся все еще беззаботно развалившийся на лавке Сиврил.

— Да ну тебя, Ренфри, — еле выдавил полукровка. — Важное… событие!

— Заткнись, Сиврил. Немедленно.

Сиврил перестал смеяться. Немедленно. Геральт не удивился. В голосе Ренфри зазвучало что-то очень странное. Что-то, похожее на багровые отблески пожара на клинках, вой убиваемых, ржание коней и запах крови. У остальных, видимо, тоже возникли подобные ассоциации, потому что бледность покрыла даже загорелое лицо Тавика.

— Ну, беловолосый, — прервала тишину Ренфри. — Давай выйдем в большую избу, присоединимся к старосте, с которым ты сюда пришел. Он ведь тоже, наверное, хотел бы со мной поговорить.