Кассандра Клэр - Город священного огня (др. перевод) (ЛП)

– Себастьян.

К ее удивлению, голос у нее не дрогнул. Она осознавала каждый дюйм своего тела. Чувствовала себя поверженной и уязвимой, будто она стояла без одежды или защиты перед летящими в нее осколками стекла.

– Почему ты здесь?

Его жесткое лицо выглядело задумчивым, изучающим. Коварный змей, спящий на солнце, пока лишь просыпающийся, и еще не совсем опасный.

– Потому что я скучал по тебе, сестренка. А ты скучала по мне?

Она подумала о том, чтобы закричать, но Себастьян скорее притянет ее за горло, прежде чем она успеет издать звук. Она попыталась успокоить бешеный ритм своего сердца: она уже выживала после общения с ним раньше. Она могла бы сделать это еще.

– Прошлый раз, когда мы встречались, ты приставил арбалет к моей спине, – сказала она. – Так что мой ответ «нет».

Он лениво помотал своими пальцами в воздухе.

– Врушка.

– Так же, как и ты, – сказала она. – Ты пришел сюда, не потому что соскучился; ты пришел, потому что тебе что-то нужно. Так что?

Внезапно он вскочил на ноги – грациозно, слишком быстро, чтобы она успела опомниться. Его белые волосы упали ему на глаза. Она вспомнила, как стояла вместе с ним на берегу Сены, наблюдая за тем, как свет отражался в его волосах, так же прекрасно и чисто, как белый пушистый цветок одуванчика. Тогда она думала, выглядел ли Валентин также, когда был молодым.

– Может, я хочу заключить мир, – сказал он.

– Конклав не захочет заключать с тобой мира.

– Правда? После прошлой ночи? – он сделал шаг по направлению к ней. Осознание того, что она не может сбежать, снова накатило на нее, она сдержала крик. – Мы с тобой по разные стороны. Мы во враждующих армиях. Разве ты не этого хочешь? Заключить мир? Или это, или сражение до тех пор, пока один из вас не потеряет достаточно людей, чтобы вы сдались? Но опять же, меня не волнует мир с ними. Может, меня интересует только мир с тобой.

– Почему? Ты же не прощаешь. Я знаю тебя. То, что я сделала – ты такое не простишь.

Он двинулся снова, резкая вспышка и, вдруг, он прижат к ней, его пальцы обвились вокруг ее левого запястья и крепко удерживали ее руку у нее над головой.

– Что именно? Разрушила мой дом – дом нашего отца? Предала меня и лгала мне? Разрушила мою связь с Джейсом?

Она видела, как у него в глазах сверкали искры ярости, чувствовала, как колотится его сердце.

Больше всего ей хотелось пнуть его, но ее ноги просто бы не послушались. Ее голос дрогнул.

– Хоть что.

Он был так близко, что она почувствовала, как расслабилось его тело. Он был тяжелым, худощавым, словно борзая, острые линии его тела крепко прижаты к ней.

– Думаю, ты сделала мне одолжение. Может, ты даже это и собиралась сделать.

Она видела свое отражение в его жутких глазах, радужка такая темная, что практически слилась со зрачком.

– Я так зависел от наследия нашего отца и его защиты. От Джейса. Мне надо было найти свой путь. Иногда ты должен потерять все, чтобы обрести это опять. И от боли потери, вновь приобретенное – еще слаще. В одиночку я объединил Омраченных. В одиночку я медленно и с трудом создавал этот союз. В одиночку завоевал Институт Буэнос Айреса, Бангкока, Лос-Анджелеса…

– В одиночку ты убивал людей и разрушал семьи, – сказала она. – Возле этого дома стоял охранник. Он должен был меня защищать. Что ты с ним сделал?

– Напомнил ему, что следует лучше выполнять свою работу, – сказал Себастьян. – Защищать мою сестру.

Он поднял руку, которая не держала ее за запястье, и прикоснулся к завитку волос на ее голове, пропуская прядку через свои пальцы.

– Красный, – сказал он, полусонным голосом, – как закат и кровь и пламя. Как край падающей звезды, которая сгорает при входе в слой атмосферы. Мы – Моргенштерны [3] в переводе с немецкого «утренняя звезда» , – добавил он, с мрачной болью в голосе. – Яркие утренние звезды. Дети Люцифера, самые красивые из всех Божьих ангелов. Мы намного прекраснее, когда мы падаем. – Он сделал паузу. – Посмотри на меня Клэри. Посмотри на меня.

Она посмотрела на него, неохотно. Его черные глаза смотрели прямо на нее с мучительным голодом. Они резко контрастировали с его солено-белыми волосами, его бледной кожей, легким розовым румянцем на щеках. Художница внутри Клэри знала, что он был красивым, как бывают красивыми пантеры, или бутылочки со сверкающим ядом, или гладкий скелет мертвых. Однажды Люк сказал Клэри, что ее талант – это видеть красоту и ужас в обычных вещах. Хотя Себастьян был далеко не обычным, она могла видеть в нем и то и другое.