Она ощутила жесткий шелк его черных волос, когда он склонился, чтобы легонько поцеловать ее пальцы – аристократичный жест ушедшей эпохи. – Он с нами, Тесса. Он видит нас. Я в это верю. И чувствую так же, как порой знал, когда он грустен, зол, одинок или счастлив.
Она дотронулась до жемчужного браслета на запястье, а потом бледными любящими пальцами – его лица.
– И какой же он сейчас? – прошептала она. – Счастлив, задумчив, печален или одинок? Только не говори мне, что он одинок. Ты должен знать. Ты всегда знал.
– Он счастлив, Тесса. Видя нас вместе, он чувствует радость, как и мне всегда было радостно видеть вас обоих. – Он улыбнулся той улыбкой, хранящей все тайны мира, и высвободил пальцы из ее ладони, откинувшись назад. К их столу приближались две фигуры: высокая рыжеволосая женщина и девочка с такими же рыжими волосами и зелеными глазами. – Кстати, о прошлом, – сказал он, – похоже, с тобой хочет кое-кто поговорить.

Клэри с весельем наблюдала за Черчем, когда к ней незаметно подошла мама. Кот, увешанный десятками крошечных свадебных колокольчиков из серебра, в мстительной ярости грыз одну из ножек фортепьяно.
– Мам, – с подозрением проговорила Клэри. – Что ты задумала?
Мама любовно погладила ее по волосам.
– Я хочу тебя кое с кем познакомить, – сказала она, беря Клэри за руку. – Пора.
– Пора? Для чего? – Лишь отчасти сопротивляясь, Клэри позволила себя подвести к накрытому белым полотном столу в углу шатра. За ним сидела девушка с каштановыми волосами, которую она видела раньше. Как только Клэри приблизилась, девушка подняла голову. Рядом с ней поднялся брат Захария, он мягко улыбнулся Клэри и пересек комнату, чтобы поговорить с Магнусом, который спустился с холма, держась за руки с Алеком.
– Клэри, – произнесла Джослин. – Я хочу познакомить тебя с Тессой.

– Изабель.
Она подняла голову. Она стояла, прислонившись к фортепьяно, позволяя игре Джейса (и слабому звуку грызущего дерево Черча) усыплять ее. Эта музыка напоминала ей о детстве, когда Джейс часами сидел в музыкальной комнате, заполняя коридоры Института каскадом нот.
К ней обращался Саймон. В шатре было жарко, поэтому он расстегнул джинсовую куртку, на его щеках она видела румянец и признаки неловкости. В этом событии было что-то чужое – Саймон, покрасневший, чувствующий холод и жар, повзрослевший и ставший независимым от нее.
Его темные глаза излучали любопытство, когда остановились на ней. В них она видела некое узнавание, но не полное. Сейчас он смотрел на нее по-другому, не как раньше – с тоской и сладкой болью и ощущением, что он видит ее, видит Изабель, которую она показывает миру и которую прячет в тени, где лишь немногие смогут ее увидеть.
И Саймон входил в число этих немногих. А теперь он был другим.
– Изабель, – снова проговорил он. Она ощутила любопытный взгляд Джейса, когда его пальцы взлетали над клавишами. – Потанцуешь со мной?
Вздохнув, она кивнула.
– Хорошо, – ответила она и позволила ему вытащить ее на танцпол. В туфлях она была с него ростом, их глаза находились на одном уровне. Его глаза за очками оставались того же самого цвета темного кофе.
– Мне сказали, – начал он и откашлялся, – или, по крайней мере, у меня такое чувство, что ты и я…
– Не надо, – произнесла она. – Не говори об этом. Если ты не помнишь, то я не хочу об этом слышать.
Одна его рука лежала на ее плече, – другая на талии. Кожа была теплой – не холодной, как она помнила. Он казался невероятно человеческим и хрупким.
– Но я хочу вспомнить, – сказал он, и она вспомнила, как он всегда любил поспорить. По крайней мере, это качество не изменилось. – Я что-то помню – дело не в том, что я не знаю, кто ты, Изабель.
– Ты бы звал меня Иззи, – сказала она, внезапно почувствовав усталость. – Иззи, а не Изабель.
Он наклонился, и его дыхание коснулось ее волос.
– Иззи, – проговорил он. – Я помню наши поцелуи.
Она вздрогнула.
– Нет, не помнишь.
– Помню, – сказал он. Его руки скользнули к ее спине, пальцы коснулись места под лопаткой, отчего она всегда поеживалась. – Прошло несколько месяцев, – низким голосом проговорил он. – И все кажется неправильным. Я постоянно чувствовал, что чего-то не хватает. А теперь я знаю, в чем дело – всего этого и тебя. Днем я не помнил. Но по ночам мечтал о тебе, Изабель.
Читать дальше