Мария Сакрытина: Я хочу, чтобы... (СИ)

Сине-зелёный змей, шипя, поднял плоскую голову, глядя им вслед чёрными жемчужинами глаз. И улыбнулся, покачиваясь.

Земля снова задрожала, закрывая пещеру, отрезая шехзаде путь наружу.

- Им будет вес-с-с-село, этим ибни, - просвистел змей, обвиваясь вокруг сапога наставника. - И нам будет вес-с-с-село. С-с-с-спас-с-с-сибо. Но ты не рас-с-с-с-казал им нич-ш-ш-шего… с-с-с-сам. Они не з-с-с-с-снают, как с-с-с-себя вес-с-с-сти… с-с-с-с нами.

- Узнают, - улыбнулся наставник, наклоняясь и подставляя змею руку. - Этому уроку они должны сами научиться.

Змей свистяще рассмеялся, переползая на рукав.

- Не боишьс-с-с-ся з-с-с-са них, ибни?

- Нет, - наставник отвернулся и стал спускаться со склона к оставленным внизу коням.

- Немногие с-с-с-смертные доверяют… доверяли нам, - прошипел змей. - И мы обычно не верим с-с-с-смертным.

- Доверие должно быть взаимным, - пожал плечами наставник.

Присвистнув, змей обвился вокруг его шеи и положил голову на плечо.

- Ты с-с-с-стал мудрее, ибни. А с-с-с-стал ли счастливее?

Наставник с улыбкой глянул на блещущее звёздами небо.

- Конечно.

- Лжёш-ш-ш-шь.

На этот раз Амин промолчал.

***

Довольные, засыпающие на ходу шехзаде ввалились в дом наставника под утро.

- Я ему доказал! Я ему всё доказал, - воинственно размахивая новенькой саблей, вопил чумазый Карим. Одежда на нём ещё кое-где тлела.

Рошан молча прижимал к себе тяжёлый потёртый ковёр. И в обнимку с ним же и уснул, свалившись прямо на пороге.

- Гувейда, помоги перенести их в спальню, - попросил Амин, с трудом сдерживая улыбку.

- Да, сайед, - выглянула из кухни смешливая девушка-бедуинка. - Ох, где они так извазились! Кому скажи - шехзаде, ведь не признают же!

Амин усмехнулся.

- И баню приготовь, им к полудню на плацу надо быть.

- Если проснутся, - фыркнула девушка и, не удержавшись, почесала голую пятку Карима.

Нога в ответ дёрнулась, чуть не заехав бедуинке в нос. Но просыпаться шехзаде так и не пожелал.

Хихикнув, девушка потянулась ущипнуть торчащий среди подушек нос, но окрик: “Гувейда!” её остановил.

- Да, сайед. Уже бегу, сайед.

Амин глянул ей вслед и, всё-таки улыбнувшись, потрепал мокрые вихры Рошана. Вздохнул, укрыл сопящего в подушку Карима и, закрыв окно, повернулся к двери.

Улыбка исчезла, стоило на глаза попасться блюду с лукумом. Сладостей у себя наставник шехзаде не держал и даже на трапезах с султаном и его визирем никогда к ним не притрагивался. Но для учеников иногда покупал – отпраздновать их успех.

Закусив губу, Амин оглянулся.

…Развалившийся в кресле темноволосый мальчишка-побережец, горстями загребающий лукум. Вечно липкие руки, видавшая виды абая… “Дай ещё вон ту белую штуку”.

Амин тряхнул головой и быстро отвернулся.

Днём он сам отвёл сонных царевичей в их покои.

- А джины бывают, - важно сообщил Карим.

Рошан глянул на него и громко весело захохотал.

- Чего ты смеёшься? - разом надулся старший царевич. - Надо мной?! Щас я тебе..!

Разнимали шехзаде их наставники по военным искусствам, а Амин, заглянув в храм Аллат, отправился домой.

После полудня, в сонный расплавленный час Гувейда, как обычно приготовив прохладительные напитки для сайеда Амина, отпросилась на речку за стену.

- Попросить тебе кого-нибудь в сопровождающие? - спросил Амин, уже зная, какой ответ услышит.

- Да зачем, разве я сама не дойду? - скорчила рожицу девушка. - Я до заката вернусь, сайед.

- С караванщиками не разговаривай, - на всякий случай предупредил Амин, кивнув и опять утыкаясь взглядом в свиток.

Звеня браслетами, Гувейда убежала, и пустой дом сонно затих. Амин снова остался один.

В такие моменты он жалел, что дал себя уговорить приехать в столицу. Тишина в горах воспринималась легче, спокойнее и не будила ненужные воспоминания.

Она и здесь убаюкивала. Амин сам не заметил, как задремал, перебравшись на покрытый пушистым ковром пол, где было хоть чуть-чуть прохладнее.

Рахим соблазнял его богатством, но Амин купился отнюдь не на золото. Одиночество, казалось бы привычное, давило куда сильнее тишины, а должность наставника шехзаде гарантированно от него избавляла. Хотя Амин и не был уверен, что справится с воспитанием царевичей, тем более, будущего наследника Мунира.

Рахим же почему-то в этом не сомневался. Не сомневался и Захир, передавший вместе с визирем длинное проникновенное письмо, окончательно убедившее Амина принять должность.

Тонкие солнечные лучи проникали сквозь частую решётку, причудливым узором ложась на лицо спящего царского наставника. В его сне за окном шумели крылья, и Амин, ещё не проснувшись, привычно подумал, что это, конечно, снова голуби, когда внезапный стук в дверь заставил его проснуться.