Мария Сакрытина - Клятва (СИ)

опровержение. И никаких золотых.

В общем… Наверное, мне полагается начать с рождения. Все же начинают, да? Так вот,

могу с уверенностью заявить – я родился в Мальтии, на Востоке никогда не был, не

состою в родстве с королями, а тем более с богами. И никто меня не крал. Мать, думаю, с

удовольствием меня кому-нибудь сама продала за кружку эля или кусок хлеба. Да только

кому я тогда был нужен? Тогда ещё никому – а меньше всего матери. В итоге в три года я

сам от неё сбежал, украв пару медяков из её заначки за пазухой. Она гналась за мной до

моста Висельников и кричала потом, что если я ей ещё раз на глаза попадусь, она меня

точно прибьёт. Больше я её не видел. У моста меня подобрал городской стражник и отвёз в

ближайший детский приют. От стражника на память остались позолоченная блестящая

пуговица и вытащенный у него из кармана серебряник, который я в приюте обменял на

обед. А от матери – и вовсе ничего.

Так что, как видите, весьма прозаично, и не совсем не по-геройски. И эту часть, я думаю, стоит опустить.

Начать на самом деле следовало бы с Элизы.

Маленькая, хрупкая девочка в серебристом платье с ярко-синими безмятежными глазами и

ласковой улыбкой богини…

Впервые я встретил её в замке принца Валентина в лесах Алехии у Срединных гор.

Красивый белокаменный замок, фортификации никакие, стены разве что не бумажные.

Зато огромные витражные окна причудливо играют со светом, точно в храме Матери.

Зрелищно, не спорю, но и только. Он, наверное, сложился бы, этот замок, весь от одного

удара тарана – как карточный домик.

Вместо дозорных башен, хранилищ и запасников во дворе был разбит громадный сад –

беседки, фонтаны, извилистые тропинки, диковинные деревья и цветы со всей Магианы.

Это великолепие в глазах рябило и пахло так, что чихать хотелось, не преставая. И птицы, конечно, тоже диковинные, надсадно покрикивали, точно пьяницы в тихий час.

Она не сочеталась со всей этой роскошью, как не подходят мечу богатые, золотой

бахромой украшенные ножны из чистого шёлка. Не помню, была ли она красива.

Наверное, уже тогда была, но я не заметил. Меня взволновало не это – я не смог бы

передать тогда, да и сейчас тоже, словами, но меня поразила её неявная, не внешняя

чистота – словно дабитский кинжал среди железных подделок на стене оружейной, словно

молитва Матери, словно солнечный луч, выбившийся из-за горизонта на рассвете. Нечему

удивляться, что я ни на мгновение не усомнился, что она не человек, а не земное, чудесное

видение. Богиня.

Её чистота особенно чётко ощущалась на контрасте с двумя расфуфыренными девицами,

похожими на самоварных баб больше, чем на леди. Они воронами кружили вокруг и

примерно также периодически каркали что-то на высоком мальтийском, морща длинные

носы и кривя тонкие, совершенно одинаковые у обеих губы.

У меня в руках было блюдо с чем-то жёлтым, липким и вонючим. Его предполагалось

отнести лакеям, чтобы те подали это, кхе-кхе, угощение в беседку у фонтана, где Его

Высочество принимал гостя-графа. Чтобы, наверное, эти же расфуфыренные девицы и

сожрали – судя по шику их нарядов, «вор о ны» приходились графу родственниками.

Будущие леди, наверное. И без всякого смущения доводили до слёз девочку в серебристом

платье – воплощение Великой Матери, какой я её себе представлял, разве что намного

младше.

Кощунствовали, в общем, барышни.

Испортить их роскошные платья мне хотелось даже больше, чем врезать. Так, чтобы сами

и не старались походить на стоящее перед ними воплощение чистоты и святости. В

общем, особенно не таясь, я взял с подноса сразу три жёлтых «нечто» и трясущимися от

ярости руками прицелился…

Вонючая гадость отлично смотрелась, прилипшая к их шляпкам, шалькам и огромным

вульгарным розам. Право же, даже по цвету сочеталась – обе были наряжены в ярко-

жёлтое с коричневыми оборками. Прямо даже не знаю, чем в итоге остались недовольны?

Сразу в слёзы – какие мы нежные! – ножками затопали, «крыльями»-рукавами замахали.

Получили ещё порцию липкого и перешли в стратегическое отступление, точнее в их

случае – бегство.

Я кинул им ещё вдогонку для острастки, и только тут заметил, что девочка в серебристом

стоит совсем рядом. У неё глаза были синие-синие – как почти у всех северян, но эти тогда

мне показались глазами небожителя. Такие яркие, такие синие…

И улыбалась она – робко так. Чёрный блестящий локон из причёски выбился – почему-то