Стивен Эриксон: Дом Цепей

— «Палк, Нашедший Путь, по коему ты проследуешь, благословляет твое странствие». Так он сказал.

Синюг чуть помолчал. Когда заговорил снова, сын ощутил на лице его мрачную улыбку, хотя и не видел лица. — Как я и думал.

— Мать меня благословила бы, — бросил Карса.

— Как и подобает матери. Но в сердце ее поселилась бы тяжесть. Иди же, сынок. Спутники ждут.

Карса зарычал, прыгнул на широкую спину коня. Ущерб помотал головой, ощутив непривычную тяжесть, и фыркнул.

Синюг сказал из мрака: — Он не любит нести гнев. Успокойся, сынок.

— Боевой конь, страшащийся гнева, почти бесполезен. Ущербу придется понять, кто на нем отныне скачет. — Сказав так, Карса рванул за повод, заставляя жеребца развернуться. Второе движение держащей повод руки послало коня на тропу.

Четыре кровных знака, отмечавших жертвоприношения братьев и сестер Карсы, стояли по пути к деревне. В отличие от соплеменников, Синюг не украшал резных столбов; он лишь вырезал глифы с именами трех сыновей и дочери, отданных Каменным Лицам, и окропил их отеческой кровью, быстро смытой дождями. Никаких плетеных лент и примотанных кишками перьев на вершинах — столбы высотой в рост мужчины завивали лишь лозы, впившиеся в потемневшее дерево, а тупые верхушки были запятнаны птичьим пометом.

Карса знал, что память о родичах заслуживает большего, и решил произнести их имена во время атаки, убивая врагов под приветственные кличи родни. Голос его станет их голосом. Время придет. Слишком долго они страдали от пренебрежения.

Тропа расширилась, по сторонам показались пни и ползучие можжевельники. Впереди сквозь дымку замерцали яркие огни костров. Около одной из ям для обжига угля виднелись двое конных. Третья фигура, пешая, в мехах, стояла неподалеку. Дейлис. Она благословила Байрота Гилда и теперь пришла проводить.

Карса ехал к ним, переведя Ущерба на ленивую рысь. Он вожак, он сразу же это докажет. Байрот и Делюм дожидаются его — не так ли? Кто из них ходил к Скале Лиц? Дейлис благословила того, кто поедет следом. Неужели Карса слишком велик для нее? Увы, таково бремя вождей. Она должна была понять. Какая бессмыслица…

Он остановил коня прямо перед ними и замер в безмолвии.

Байрот был кряжистым и не таким высоким, как Карса или даже Делюм. В обличье его было нечто медвежье, и он давно научился подражать повадкам зверя. Сейчас он поворочал плечами, как бы разминаясь перед дорогой, и улыбнулся: — Хорошее начало, брат. Украл коня у родного отца.

— Я не крал его, Байрот. Синюг подарил мне коня и благословение.

— Похоже, сегодня ночь чудес. А еще Уругал вышел из скалы, чтобы поцеловать тебя в лоб, Карса Орлонг?

Дейлис фыркнула.

«Если бы он действительно вышел на землю смертных, лишь один из нас встречал бы его». Карса ничего не ответил на дерзости Байрота. Не спеша перевел взор на Дейлис: — Ты благословила Байрота?

Она небрежно пожала плечами.

— Скорблю, — продолжил Карса, — недостатку в тебе смелости.

В глазах ее вспыхнула ярость.

Улыбнувшись, Карса поворотился к Байроту и Делюму. — Звезды кружатся. Пора ехать.

Однако Байрот игнорировал его слова, не став отвечать по обычаю. Он лишь пробурчал: — Не годится изливать на нее яд уязвленной гордости. По возвращении Дейлис станет мне женой. Ударишь ее — ударишь меня.

Карса не пошевелился. — Но, Байрот, — сказал он тихо и вежливо, — я ударяю туда, куда хочу. Недостаток смелости грозит стать заразной болезнью — неужели ее благословение станет проклятием? Я воевода. Я призываю тебя бросить мне вызов сейчас, прежде чем мы покинем дом.

Байрот ссутулился и подался вперед. — Вовсе не трусость, — прохрипел он, — останавливает мою руку, Карса Орлонг…

— Рад слышать. Звезды кружатся. Пора ехать.

Разозлившись, что его прервали, Байрот скривил было губы, но промолчал, улыбнулся и вновь стал спокоен. Он оглянулся на Дейлис и кивнул, как бы клянясь сохранить некую тайну, и сказал нараспев: — Звезды кружатся. Веди нас, Воевода, к славе.

Делюм, следивший за ссорой молча и без всякого выражения, тоже произнес: — Веди нас, Воевода, к славе.

Воины вслед за Карсой проскакали по деревне. Старейшины высказались против их похода, так что никто не вышел на проводы. Однако Карса понимал, что все слышали звук, знал, что однажды все они пожалеют, что ничего не видели и запомнили лишь глухой стук копыт. И все-таки ему хотелось, чтобы хоть кто-то кроме Дейлис увидел его сейчас. Но не показался даже Палк.