Сергей Шведов - Шатун

Молодой Брыль испуганно охнул у Осташа за спиной. Не оставалось уже сомнений, какое испытание предстояло выдержать боярину и гану, чтобы доказать свою правоту. Причем правота одного оборачивалась полной неправотой другого, а значит, выйти из круга мог в лучшем случае один.

— Что это будет? — спросил у плечистого урса Доброга.

— Злой дух вселился в любимца Лесного бога, — охотно отозвался тот. — Кто изгонит злого духа, тот станет ближником Хозяина.

— А почему им не дали мечи или хотя бы сулицы? — спросил Молодый

— Злого духа можно одолеть только голыми руками, — пояснил урс. — Дело-то не в медведе. А если зверя убить мечом, то, значит, нанести ему смертельную обиду, и все его родовичи ополчатся против урсов. Но если человек голыми руками одолеет злого духа, то медвежья сила перейдет к победителю вместе с благословением Лесного бога.

— А если злой дух возьмет верх над человеком? — спросил Доброга.

— Значит, такова воля Хозяина — и быть по сему, — вздохнул урс. — Зверя отпустят на свободу, и будет он карой для тех, кто забыл правду Лесного бога.

Доброга на эти слова урса только головой покачал, но вслух ничего не сказал: под чужой кров, как известно, не лезут со своим рядом. Зато теперь Доброга точно будет знать, почему ближников урсского бога называют Шатунами и почему их так боятся радимичи. Большая сила должна быть в человеке, голыми руками одолевающего свирепого и сильного зверя-шатуна, и способен на это только тот, кто к богам близок. А у простолюдина на одержимого злым духом медведя сил не хватит. С мечом или рогатиной Доброга, возможно, рискнул бы пойти на шатуна в случае крайней нужды, но чтобы лоб в лоб и голыми руками — для этого надо иметь железное сердце.

Драгутин и Багун вошли в круг и остановились шагах в пятнадцати друг от друга. У зверя будет выбор, на кого первого напасть. И если этот первый одолеет шатуна, то он прав в споре, а его противника ждет смерть от мечей урсов, а если он падет под ударами злого духа, то уцелевший будет признан во всем правым и может сойти с круга, не вступая в схватку со зверем. Но в этом случае вышедшему из круга Шатуном не быть и в ближниках Лесного бога не ходить.

Условия предстоящего суда изложил собравшимся старейший из урсских вождей Иллурд, которого выбрали распорядителем. Все остальные ганы отступили назад, слившись с молчаливой толпой ратников.

— Приступайте. — Иллурд махнул рукой и вышел из круга.

Медведь, спущенный с цепей, оглушенный свистом и криками массы людей, ослепленный светом костров и факелов, которыми его гнали к центру круга, ревел так, что осыпался снег с ближайших елей. Врагов своих он увидел лишь тогда, когда вырвался на середину. Их было двое, и на мгновение зверь замер перед нелегким выбором, но потом встал на задние лапы и обрушился всей своей массой на Багуна. Урсский ган сломался как тряпичная кукла и упал на землю. Доброге показалось, что в последний момент Багун дрогнул сердцем и отшатнулся назад, чем привлек к себе внимание зверя.

— Выходи из круга! — закричали Драгутину урсы.

Но боярин поступил наоборот — бросился к зверю и ударил его ногой в бок. Удар пришелся, видимо, по чувствительному месту, поскольку шатун взревел, оставил Багуна и пошел на Драгутина. Кто хоть раз противостоял медведю с мечом или рогатиной в руках, тот знает, насколько стремителен в движениях этот неповоротливый с виду зверь. Разинутая пасть шатуна нависла над головой Драгутина, а тяжелые лапы обхватили плечи. Тяжесть медвежьей туши была неимоверной, но боярин каким-то чудом устоял на ногах. На миг Драгутину даже показалось, что это само небо обрушило на него карающую длань, и тяжесть этой длани не способны выдержать ни сердце человека, ни его хребет. Из застилающего глаза боярина кроваво-красного тумана выплыло вдруг улыбающееся лицо Лихаря Урса, рассказывающего, как он одолел в священном кругу зверя, сунув ему кулак в глотку. Тогда Драгутин ему не поверил, но сейчас у него не было выбора.

— Откусил руку, — ахнул Брыль и закрыл глаза, чтобы не видеть продолжения ужасного зрелища.

Зверь и человек слились в объятиях, и казалось, что боярину не устоять более и минуты, но он все-таки стоял, вжимаясь в противоборствующую ему огромную тушу. Зверь странно хрипел и приседал, словно пытался оторваться от цепкого противника.

— Он его душит, — жарко выдохнул плечистый урс. — Душит!

Зверь упал на бок и увлек за собой боярина, рука которого ушла в медвежью пасть чуть ли не по самое плечо. Шатун рвал когтями крепкую бронь, и ярко-красная кровь ручьями струилась по лицу и телу Драгутина. Но Осташ вдруг понял, что человек побеждает зверя. Поняли это и урсы, а потому гудели все громче и громче. Медведь еще какое-то время ерзал задними лапами, а потом затих.