Леви Тидхар - Юная Венера (сборник)

И там был дом, куда вели все мои вопросы; он такой, каким его описали те, кто указывал мне дорогу; не самый большой, возможно, захудалый; не впереди, но самый заметный из всех укрывшихся в аллее. На его крыше развевается флаг, и при виде его у меня перехватывает дыхание: это не четыре белых руки герцогини Ю – ни в коем случае, но и не Голубая Императрица. Ветер, несущий через селение дым, колышет полотнище с рукой и кинжалом Гайдов из Гранжгормана.

Все действия поспешны: промедление заставит меня колебаться, не даст войти, развернет меня прочь по Долине Печей и на лестницу Десять Тысяч Ступеней.

Я гремлю фарфоровым колокольчиком. Изнутри слышатся кряхтенье и вздох. Затем слышится голос: надтреснутый, усталый, но до боли знакомый:

– Входи. Я ждал тебя.

V crepitant movebitvolutans: Странствующая Звезда Вескотта.

Гонимая ветром лоза с высокогорных лугов Иштар, сплетаемая в тугие сферические сетки, которые с началом Большого Дня отделяются от высохшего корня и начинают блуждать, подгоняемые ветром. Центральная чашечка содержит древесные орехи, производящие приятный дребезжащий звук, когда Странствующие Звезды находятся в движении.

Узор из бумаги, окрашенный, скомпонованный и прорезиненный. Возможно, один из самых сложных венерианских бумажных узоров.

Чаю?

Я его получил из Камаху, принесли вместе с грузчиками. Правильный чай. Irish breakfast. Очень трудно заставить воду нагреться до нужной температуры на такой высоте, но это мой маленький ритуал. Надо было попросить тебя принести кое-что. Я знал, что ты ищешь меня, с того момента, как ты выехала из Лугазы. Ты думаешь, кто-нибудь может вот так беспечно бродить по Глехенте?

Чай.

Ты хорошо выглядишь. Годы были добры к тебе. А я выгляжу как дерьмо. Не отрицай. Я это знаю. У меня есть оправдание. Я умираю, ты знаешь. Ликер из Виноградного Призрака берет ровно столько, сколько он дает. И этот мир тяжеловат для людей. Никогда не привыкнешь к этим Большим Дням, да и климат: здесь разреженный воздух, внизу плесень, грибки и споры. И ультрафиолет. Все это сушит тебя, старит до срока. Городскому целителю пришлось отморозить у меня двадцать меланом. Нет, я умираю. Гнию изнутри. Кожаный мешок с мясом и костями. Но ты выглядишь хорошо, Ида. Значит, Патрик застрелился? Пятнадцать лет – слишком поздний срок, я тебе скажу. Он мог бы избавить всех нас… ладно. Но я рад, что ты счастлива. Рад, что у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе и относится к тебе так, как ты этого заслуживаешь.

Я – Милостивый, Провидец, пророк Голубой Жемчужины, Землянин, и я умираю. Я шел по тем же улицам, по которым шла ты. Я не ехал, а шел, прямо через центр города. Я не знал, чего ожидать. Тишины. Толпы. Камней. Пули. Я прошел город насквозь, и нигде не открылась ни одна дверь. Почти прошел. В последнем доме отворилась дверь, вышел старик и встал передо мной так, что я не мог обойти. Он указал на меня.

– Я знаю тебя. Ты пришел той ночью с явростами.

Я был уверен, что теперь точно умру, но не считал, что это плохой выход для меня.

– Ты был тем самым, милосердным, кто спас наших детей.

Он зашел в дом и вынес чашку воды, я выпил ее и остался здесь. Милосердный.

Они решили, что я должен привести их к славе или, что более вероятно, к смерти. Это справедливо, я полагаю. У меня есть видения, знаешь, благодаря пула.

На землян он действует не так, как на тентов. О, они не настолько твердолобы, чтобы верить в божественное вдохновение и всякий подобный мусор. Им нужен лидер – раскаявшийся наемник лучше всего подходит на эту роль, а немного странного бреда из моей протухшей башки тоже не помешает.

Нормальный чай? На такой высоте очень трудно получить достаточно горячий чай. Я это уже говорил? Не обращай внимания – я часто погружаюсь в видения. Я тебе говорил, что я умираю? Но я рад видеть тебя сейчас; сколько же времени прошло?

Как Ричард? Дети? И Гранжгорман? И Ирландия… конечно. Я бы многое отдал, чтобы полюбоваться зеленью, увидеть проблеск солнца, летнее голубое небо.

Да, я был мошенником и любовником, солдатом и наркоманом, теперь коротаю свои дни в качестве революционера. Это на удивление легко. Отряды освободительной армии семи горных народов делают свое дело; я выдаю афористичные высказывания, распространяющиеся по Игэйхэзи, как степной пожар. Я принес им идею Голубой Императрицы. Полночной Славы, цветущей во тьме под высокими снегами. Вероятно. Они не такие уж поэтические романтики, эти гончары. Мы нападаем на войска герцогини Ю от Долины Печей до равнины Иштар, она сопротивляется и не уступит так легко. Ты была в Игэйхэзи, видела, какие силы она двигает сюда. Соберутся войска, мои агенты сообщают, через перевалы Палисада идут дирижабли. Нападение произойдет. Герцогиня в союзе с домом Шот – какое-то соглашение по разделу высокогорий. Мы в меньшинстве. Нас перехитрили, и больше некуда бежать. Они перегрызут друг другу глотки к следующему Большому Дню, но нам уже наплевать на это. Печи герцогиня пощадит – они источник богатства. Для меня это уже не имеет значения. Я этого не увижу, так или иначе. Тебе нужно уйти, Ида. Пула и локальные войны – вещи, в которые никогда не нужно втягиваться.