Нил Шустерман - Жнец-2. Испытание

Примерно через полчаса после того, как они прибыли в гостиницу, в дверь их номера постучали. Они вызвали горничную из отдела обслуживания, а потому Ситра не удивилась, хотя, как ей показалось, на их звонок ответили слишком быстро – Мари была в душе, и ко времени, когда она выйдет, еда уже может остыть.

Однако, когда Ситра открыла дверь, на пороге стояла совсем не горничная, а некий молодой человек, примерно ее возраста, с лицом, пестрящим чертами, совершенно не свойственными людям эпохи бессмертных. Кривые желтые зубы, по всей физиономии красные воспаленные волдыри, которые, казалось, вот-вот лопнут, истекая гноем. Бесформенная кофта из мешковины и штаны бесстыдно вопили всему миру, что их владелец отрицает любые правила приличия, выработанные современным обществом, но не так агрессивно, как это делали фрики, а в более спокойном ключе, свойственном тому, кто называет себя тоновиком.

Ситра моментально осознала свою ошибку и в мгновение ока оценила ситуацию. Прикинуться тоновиком было проще простого – она сама прибегала к этой хитрости, чтобы скрыться от преследователей. Она даже не думала, кто, скрываясь под этим камуфляжем, явился, чтобы убить их с Мари. Ни в руках, ни поблизости у нее не было оружия. Защитить себя и Мари она могла только голыми руками.

Тоновик улыбнулся, показав свои ужасные зубы.

– Здравствуй, друг! – произнес он. – Знаешь, что Великий Камертон нынче звучит для тебя?

– Назад! – приказала она.

Но он не отступил. Вместо этого он шагнул вперед и сказал:

– Однажды он зазвучит для всех нас.

И сунул руку в карман на боку.

Чисто инстинктивно Ситра бросилась вперед и нанесла удар – один из самых жестких ударов системы «Бокатор». Она двигалась молниеносно, и, не успев даже подумать, что происходит, услышала хруст кости, срезонировавший в ее ушах с большей отчетливостью, чем любой Великий Камертон.

Парень оказался на полу. Он вопил от боли, а его рука была сломана в предплечье.

Ситра склонилась, чтобы посмотреть, какое орудие убийства он принес в своей небольшой холщовой сумке. Но обнаружила одни лишь брошюры, в которых, как было видно с первого взгляда, расхваливались красоты того способа существования, который выбрали для себя тоновики.

Он не был убийцей. Он был тем, кем казался – фанатик, распространявший тут и там литературу о своей дикой религии.

Ситре стало неловко за свою излишнюю поспешность, за то, насколько жестоко она обошлась с невинным визитером. Она склонилась над извивающимся телом, стонущим от боли.

– Лежи спокойно, – сказала она. – Наночастицы тебе помогут.

Тот покачал головой:

– Нет никаких наночастиц. Удалены.

Ситра удивилась. Она знала, что тоновики способны на самые странные вещи, но такого экстремизма, граничащего с мазохизмом, она не ожидала. Надо же: удалить болеутоляющие наночастицы! Парень смотрел на Ситру широко открытыми глазами, как олениха, сбитая автомобилем.

– Зачем вы это сделали? – всхлипывал парень. – Я же хотел просветить вас.

Затем из ванной вышла Мари – более неудачный момент выхода придумать было сложно.

– Что это? – удивленно спросила она.

– Тоновик, – ответила Ситра. – Я думала…

– Я знаю, что ты думала, – отозвалась Мари. – Я поступила бы так же. Но я бы просто вырубила его, не ломая костей.

Сложив руки на груди, она стояла над Ситрой и тоновиком, и во взгляде ее было больше обеспокоенности, чем сочувствия, что совсем ей не шло.

– Странно, что администрация гостиницы позволяет тоновикам торговать вразнос своей религией.

– Она ничего не позволяет, – проговорил тоновик, превозмогая боль. – Но мы все равно это делаем.

– Еще бы вы этого не делали!

Затем до него дошел весь смысл произошедшего.

– Вы Жнец Кюри, – произнес он. – А вы – тоже жнец. Жнец Анастасия, верно? Я никогда не видел жнецов без мантий. Ваша одежда – она того же цвета?

– Так проще, – сказала Ситра.

Мари вздохнула – великое открытие, совершенное тоновиком, интересовало ее в очень малой степени.

– Принесу лед, – сказала она.

– Лед? – удивилась Ситра. – Зачем?

– Это древнее средство от боли. Также снимает опухоль, – объяснила она и отправилась по коридору к льдогенератору.

Тоновик перестал стонать, но все еще тяжело дышал, страдая от боли.

– Как тебя зовут? – спросила Ситра.

– Брат Маклауд, – ответил тот.

Так и есть, подумала Ситра. Все тоновики кому-нибудь – братья и сестры.

– Прости меня, брат Маклауд, – сказала она. – Я решила, что ты пришел со злом.