Нил Шустерман - Жнец-2. Испытание

Фарадей посмотрел на висящую на крючке возле кровати черную мантию.

– И ты носишь мантию запрещенного цвета. Какие правила ты еще не нарушил, можешь вспомнить?

Фарадей был прав. Жнецам нельзя носить мантии черного цвета, и именно по этой причине Роуэн выбрал этот цвет. Черный цвет для властителей тьмы.

– Жнец – существо просветленное, – сказал Фарадей. – Ты же идешь неверной дорогой.

– Вы не имеете права говорить мне, какой дорогой я должен идти. Вы притворились умершим и сбежали.

Фарадей сделал глубокий вдох. Посмотрел на нож в своей ладони и опустил его во внутренний карман мантии цвета слоновой кости.

– Я думал, – произнес он, – что, убедив мир в том, что покончил с собой, я спасу и тебя, и Ситру. Я полагал, что вас исключат из числа учеников и отправят домой, жить прежней жизнью.

– Из вашего плана ничего не вышло, – покачал головой Роуэн. – А вы по-прежнему в бегах.

– Я просто выжидаю, – отозвался Фарадей. – И в этом отличие от того, что делаешь ты. Есть вещи, которые у меня получатся лучше, пока сообщество жнецов не знает, что я жив.

– Ну что ж, – проговорил Роуэн, – зато есть вещи, которые я лучше всего сделаю под мантией Жнеца Люцифера.

Жнец Фарадей встал и посмотрел на Роуэна долгим суровым взглядом.

– Что стало с тобой, Роуэн! – сказал он. – Неужели ты можешь так хладнокровно прерывать нить существования жнеца?

– Когда они умирают, я думаю об их жертвах. О мужчинах, женщинах и детях, подвергнутых жатве по их милости. Ведь эти жнецы не испытывают к своим жертвам ни тени сожаления, ни груза ответственности, который должен чувствовать на своих плечах жнец. Это я сочувствую их жертвам. И это освобождает меня от любых сожалений по поводу тех преступников, которых я убиваю.

Фарадей стоял, всматриваясь в глаза Роуэна все с тем же выражением лица.

– Ну, а, допустим, Жнец Ренуар. В чем состояло его преступление? – спросил он.

– Он занимался на севере этническими чистками.

Фарадей на мгновение задумался.

– И как ты об этом узнал?

– Не забывайте, – сказал Роуэн, – что именно вы научили меня странствовать по глубинному мозгу «Гипероблака». От вас я узнал, насколько важно тщательнейшим образом изучать жизнь человека, которого ты собираешься уничтожить. Или вы забыли, что вложили в мои руки эти инструменты?

Жнец Фарадей посмотрел в окно, но Роуэн понимал, что сделал он это только для того, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– О его преступлениях нужно было доложить на заседании лицензионного комитета…

– И что бы они сделали? – спросил Роуэн. – Пожурили и определили испытательный срок? Даже если бы они запретили ему заниматься жатвой, это слишком малое наказание за те преступления, которые он уже совершил.

Наконец старший жнец повернулся и посмотрел на Роуэна. Неожиданно Фарадей показался ему страшно усталым и старым. Во всяком случае, гораздо более пожилым, чем это соответствовало его возрасту.

– Наше сообщество не верит в силу наказания, – проговорил он. – Только в исправление. Это наш принцип.

– Я тоже верю в исправление, – отозвался Роуэн. – В эпоху смертных, если врачи не могли вылечить пораженный раком орган, орган удаляли. Именно так поступаю и я.

– Это жестоко.

– Нет. Жнецы, которых я убиваю, не чувствуют боли. Я сжигаю их тогда, когда они уже мертвы. В отличие от Жнеца Хомского, я не сжигаю их заживо.

– Смягчающее обстоятельство, – покачал головой Фарадей. – Но оно тебя не спасет.

– А я не прошу, чтобы меня спасали, – ответил Роуэн. – Все, что я хочу, так это спасти сообщество жнецов. И я верю, что мой способ – единственный.

Фарадей вновь посмотрел на него, а потом грустно покачал головой. Ярость покинула его душу. Он, казалось, смирился с тем, что происходит.

– Если вы хотите, чтобы я остановился, убейте меня своими руками, – закончил Роуэн.

– Не нужно меня ни к чему подталкивать. Если я сочту, что это необходимо, ничто меня не остановит – как бы горько мне потом ни было.

– Но вы этого не сделаете, – с горячностью выпалил Роуэн. – Потому что в глубине своего сердца вы знаете: необходимо делать то, что я делаю.

Несколько минут Жнец Фарадей молчал. Он вновь смотрел в окно. На улице пошел снег. Крупные хлопья покрывали землю. Тротуары станут скользкими, люди будут падать, разбивать головы. У восстановительных центров сегодня ночью добавится работы.

– Так много жнецов забыли наши традиции, – наконец сказал он, и груз печали в его голосе был столь велик, что даже Роуэн не смог постичь его во всей полноте. – Тебе придется уничтожить половину сообщества, потому что, как я понимаю, убитого тобой Годдарда жнецы так называемого нового поколения воспринимают как мученика. И все больше и больше жнецов начинает видеть в убийстве источник удовольствия. А жертвами всего, что сейчас происходит, становятся совесть и сочувствие.