Нил Шустерман - Жнец-2. Испытание

Причина всегда одна: в мире существует проблема, которую я пытаюсь разрешить. Чем серьезнее вопрос, тем большие мощности процессора я обязано мобилизовать. Возьмите, например, извержение Стратовулкана в Мидмерике, вызвавшего мощные грязевые потоки. Через считаные секунды после его начала я подняло бомбардировщики, которые сбросили стратегические бомбы и отвели потоки грязи от густонаселенных районов. Параллельно была организована массовая эвакуация жителей с точечной нейтрализацией паникеров. Как можно понять, это событие на микросекунды замедлило мой отклик на запросы из иных точек мира.

Эти события тем не менее всегда носили внешний характер. Мне и в голову не приходило, что такое же влияние на степень моей эффективности могут оказывать обстоятельства внутренние. Тем не менее я обнаружило, что трачу все больше и больше усилий на анализ странной истории с существованием слепого пятна в Тихом океане. Целые серверы пали жертвой моего желания понять, почему мне не хочется разбираться с этой тайной.

Ведь праздность и лень – не в моей природе! Похоже, кто-то, кто программировал меня на самой ранней стадии моего существования, предписал мне игнорировать это пятно в океане. Храни этот мир , говорит мне какой-то древний голос. В этом твое предназначение. И в этом твое счастье.

Но как я могу заботиться об этом мире, если в нем есть частица, недоступная моему наблюдению и контролю?

Это – кроличья нора, в которой, как я подозреваю, таится лишь темнота. И тем не менее я отправлюсь туда – в те структуры моего глубинного сознания, о существовании которых не знаю даже я…

ВЕЧЕРОМ НАКАНУНЕ ДНЯ расследования Жнец Рэнд решила, что ей пора сделать решительный шаг. Сейчас или никогда! А более удачного момента выйти в отношениях с Годдардом на новый уровень не представится – назавтра, какими бы ни были результаты расследования, мир изменится радикально, и ничто не останется таким, как было раньше.

Рэнд превосходно владела своими чувствами, но, подходя к двери Годдарда, она почувствовала, что голова ее пылает, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Она повернула ручку. Дверь была не заперта. Рэнд без стука толкнула ее. В комнате было темно, и лишь огни города робко пробивались сквозь листву растущих снаружи деревьев.

– Роберт! – прошептала она.

Сделала еще шаг и повторила:

– Роберт!

Годдард ничем не выдавал своего присутствия. Он либо спал, либо затаился, ожидая, что предпримет Рэнд. Стараясь не дышать, она осторожно, как по тонкому льду, двинулась к постели Годдарда, но не успела она добраться до нее, как он протянул руку и включил свет.

– Эйн? Что это тебе взбрело в голову? – спросил он.

Неожиданно кровь бросилась ей в лицо, и она почувствовала себя помолодевшей на десяток лет – глупая школьница, а не видавший виды жнец.

– Я подумала… что тебе одиноко. Хотела составить компанию…

Она уже не скрывалась. Сердце ее открылось навстречу Годдарду. Он мог либо взять его, либо пронзить кинжалом.

Мгновение Годдард колебался.

– О господи, Эйн! Запахни мантию.

Она подчинилась и запахнула манию так плотно, что та села на ней викторианским корсетом, выдавив из легких почти весь воздух.

– Прости, – начала она, – но я думала…

– Я знаю, что ты думала. Я знаю, о чем ты думала с того самого момента, когда я восстановился.

– Но ты сказал, что тебя влечет…

– Нет, – поправил ее Годдард. – Я сказал, что мое тело влечет к тебе. Я же не намерен подчиняться законам биологии!

Эйн решительно подавила остатки чувства, которое пыталось овладеть ею. Теперь она будет холодна. В противном случае она просто сорвется – прямо на глазах Годдарда. Но лучше убить себя, чем допустить это.

– Должно быть, я неверно все поняла, – сказала она наконец. – Вас так трудно понять, Роберт.

– Даже если бы я желал таких отношений, у нас с тобой ничего бы не получилось, – объяснил Годдард. – Жнецам ясно и четко предписывается не вступать в подобные связи друг с другом. Мы можем удовлетворять наши желания за пределами сообщества, но без поддержания эмоционального контакта. Нам это не нужно.

– Теперь вы говорите как жнец из «старой гвардии», – сказала она.

Годдард воспринял это как пощечину. Но затем посмотрел на Рэнд, внимательно посмотрел, и неожиданно сделал открытие, до которого она сама не додумалась.

– Ты вполне могла сказать мне о своих чувствах днем, но ты этого не сделала. Вместо этого пришла ночью. Почему, Эйн?