Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

Я стоял справа.

— Слева!

Мой крик ошарашил всех. Тома испуганно шарахнулась, царевич же бросил правую руку налево — к рукояти меча, голова на миг отвернулась:

— Что?

В одно движение нож с открытой стороны его пояса перекочевал в мои руки.

Гордей все понял. Хохот сотряс окружающий кустарник.

— Не смеши. Будь хоть тысячу раз ангелом, что может нож против меча?

— Чапа, ты что? — только и вымолвила Тома.

Испуганно сглотнув, она двинулась не ко мне, а к Гордею. Умница. Помирать, так с музыкой. Вдвоем у нас шансы справиться с ним не нулевые, а почти нулевые. Уже кое-что. Не знаю, как насчет подраться, а царапается она отменно.

— Ты меня убьешь? — полюбопытствовал я у царевича.

— Никогда. — Он снисходительно улыбнулся. — Кто отважится убить ангела — недолго проходит под солнцем.

Как же приятно быть ангелом. Ошибочка: когда тебя считают ангелом.

— Тоже закон?

— Еще какой.

— Тогда думай головой. — Я перенес нож к своему горлу. — Моя жизнь зависит от моих друзей. Умрет кто-то из них — умру я.

По горлу покатилась капелька: нажим получился больше, чем хотелось. Зато эффект потрясающий.

— Я обязан их убить! — взмолился Гордей.

Снисходительность и запанибратство как слизало. На кону оказалась жизнь. Его жизнь.

— Убив их, убиваешь меня. Убив меня, убиваешь себя. Думай, голова, думай.

— Этого закон не предусматривает!

— Значит?

— Нужно подправить закон, — внесла лепту доныне завороженно внимавшая Тома.

— Никто не смеет подправлять закон! Тогда он перестанет быть законом.

— А в виде исключения? — не унималась Тома.

Напряжение схлынуло. Забрезжил лучик надежды, он быстро превращался в лазер и выжигал изнутри череп нашего оппонента.

— Закон, который допускает исключения — не закон! — Меч царевича ухнул в ножны, ладони сдавили виски под шлемом. — Сказано же: не слушать ангелов…

— А кто слушал, да будет вырван язык или отсечена голова, и да будет так! — язвительно процитировал я.

Концовки всегда запоминались мне на ура.

— Хорошо, — взял себя в руки царевич, — предлагаю компромисс. Мы берем чер… ваших друзей с собой в башню. Пусть решит царисса.

— Не только берете, но и отвечаете за жизни, — закрепил я успех.

«Царисса» несколько смутила, оцарапав ухо, но после «Аллы» в женском роде все новые слова воспринимались жуткими пародиями наших.

— Принято, — признал царевич. — Раненого возвращаем к жизни и несем.

— Идет, — кивнул я.

Гордей горестно выдохнул.

— Эй! — он подал знак солдатам. — Это… друзья. Пока. До решения цариссы отвечаем за них как за ангелов.

— Чуть не забыл: ножик на всякий случай оставлю у себя, — с намеком объявил я царевичу.

— И мне ножик! — Тома вихрем домчалась до обалдевшего воина, что стоял ближе.

Отобрав нож, она жестом показала Гордею отрезание головы и задорно подмигнула.

Туземцы и пришельцы собрались вокруг котла в одну не очень теплую компанию. Потрескивали дрова, плыл аромат Еды — уже не важно какой, лишь бы быстрее. Воздух наполнился мошкарой, не слишком, впрочем, досаждавшей. Пряный дым заполонил пространство между деревьями так, что глаза слезились. Ветер отсутствовал как явление, солнце жарило. В общем, погода и обстоятельства способствовали началу налаживания межмировых связей.

Царевич расположился на земле вместе со мной и Томой. Малик тоже сидел рядом, но связанный. Ради остальных согласился — другого выхода ни ему, ни нам не оставили. Шурик возлежал на носилках, их для него соорудили из копий, поперечин из веток и покрывала. Вместе с другом он выслушивал новости. Когда прояснилось, что в местном понимании наши два и два оказались ангелами и как бы наоборот, они с Маликом переглянулись. Затем горец огорошил, глядя на царевичью конягу:

— Это не наши лошади. Или вообще не лошади.

Других специалистов среди нас не нашлось, мы просто поверили. Когда меня учили на них кататься, лошадь была примерно такая же: низкая, крепкая, поэтому я разницы не видел.

Руки Томы, выполнявшей роль санитара, выглядели ужасно. Как и лицо, которого они непроизвольно касались, когда вытирали пот или поправляли волосы. Как и волосы.

Я выглядел не лучше.

— Досталось вам. Выжить без оружия при нападении такой стаи… — Царевич покачал металлическим куполом, снять который за импровизированным столом не удосужился. — Это потому, что кладбище рядом. Далеко волки такой ордой не ходят, прокормиться трудно.